Это случилось в Виши - Артур Миллер (1964)

ЛЕВО (прикладывает большой и указательный пальцы к переносице и к кончику носа). Ну да, они измерили мне нос, прямо на улице. Хотите, я вам скажу... (Байяру.) Не возражаешь?

БАЙЯР. Я не против, если только не будешь валять дурака.

ЛЕВО. Наверно, нас заставят таскать камни. Я как раз вспомнил — в прошлый понедельник одна знакомая девушка приехала из Марселя, там теперь не дорога, а сплошные объезды. Им нужны рабочие. Она говорит, что видела уйму людей, которые таскали камни. Ей показалось, что среди них много евреев... сотни...

ЛЕДЮК. Не слыхал, чтобы в Виши был принудительный труд. Неужели здесь его ввели?

БАЙЯР. А вы сами откуда?

ЛЕДЮК (короткая пауза: он колеблется, говорить ли правду). Я живу в деревне. В городе бываю не так часто. А разве есть указ насчет принудительного труда?

БАЙЯР (всем). Ну, так слушайте. (Его искренний, уверенный тон заставляет всех прислушаться.) Я нам кое-что скажу, только не надо на меня ссылаты я понятно? (Все кивают. Взглянув на дверь, он поворачивается к Лебо.) Ты слышал, что я сказал?

ЛЕВО. Не делай из меня идиота! Господи, я же знаю, что тут не до шуток!

БАЙЯР (всем). Я работаю в железнодорожных мастерских. Вчера пришел товарный состав — тридцать вагонов. Машинист — поляк, я не мог с ним потолковать, но один стрелочник говорит, будто слышал голоса внутри.

ЛЕДЮК. В товарных вагонах?

БАЙЯР. Да. Поезд из Тулузы. Я слышал — последнее время в Тулузе втихомолку устраивали облавы на евреев. Да и откуда взяться польскому машинисту на юге Франции? Дошло?

ЛЕДЮК. Концлагерь?

МОНСО. Причем тут концлагерь? Немало народа едет на работу в Германию добровольно. Это не секрет. Каждый, кто туда едет, получает двойной паек.

БАЙЯР (спокойно). Вагоны заперты снаружи.

Короткая пауза.

Оттуда идет вонь, бьет в нос за сто шагов. Внутри плачут дети. Их слышно. И женщин тоже. Добровольцев так не запирают. Никогда не слыхал.

Долгая пауза.

ЛЕДЮК. Но я никогда не слыхал, чтобы они здесь применяли свои законы о чистоте расы. Все-таки, несмотря на оккупацию, тут французская территория — они об этом повсюду кричат.

Пауза.

БАЙЯР. Меня беспокоит цыган.

ЛЕВО. Почему?

БАЙЯР. По расовым законам они той же категории. Неполноценные.

Ледюк и Лебо медленно поворачиваются к Цыгану.

ЛЕВО (поворачивается сновя к Байяру). Если только он и в самом деле не стащил эту кастрюлю.

БАЙЯР. Ну, если он украл кастрюлю, тогда конечно...

ЛЕБО (быстро, Цыгану). Эй, послушай. (Тихонько, но пронзительно свистит. Цыган смотрит ня него). Ты стащил кастрюлю?

Лицо Цыгана непроницаемо. Лебо неловко его допрашивать, но у него нет выхода.

Скажи правду, а?

ЦЫГАН. Не крал, нет.

ЛЕБО. Имей в виду, я ведь не против воровства. (Укязывяя на других.) Я не из них. Мне доводилось ночевать и в чужих машинах, и под мостом, пойми, для меня всякая собственность — все равно кража, так что у меня к тебе нет никаких претензий.

ЦЫГАН. Не крал, нет.

ЛЕБО. Послушай... ты ведь цыган, так как же тебе прожить иначе? Верно?

ОФИЦИАНТ. Они тащат все, что плохо лежит.

ЛЕБО (Байяру). Слышишь? Наверно, его забрали просто за кражу, вот и все.

ФОН БЕРГ. Простите...

Они поворачиваются к нему.

Разве всех вас арестовали за то, что вы евреи?

Они молчат, настороженно и удивленно.

Ради бога, простите. Я не мог себе этого представить.

БАЙЯР. Я ничего не говорил насчет евреев. Насколько мне известно, здесь нет ни одного еврея.

ФОН БЕРГ. Ради бога, простите.

Молчание. Оно затягивается.

(В полном смущении, с нервным смешком.) Дело в том, что... я как раз покупал газету, а тот господин вышел из машины и сказал, что ему надо проверить мои документы. Я не могу себе этого представить!

Молчание. В них затеплилась надежда.

ЛЕБО (Байяру). А зачем им было хватать его?