Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

Во дворе особняка графини Кржижановской блещут роскошью два причудливой формы авто, я подождал на улице в сторонке, пока из дома выйдут две весело щебечущие женщины, немолодые, но ещё в полном расцвете, у обеих в руках крохотные флаконы с чем-то мутно-жёлтым.

Водители обоих автомобилей выскочили навстречу и распахнули задние дверцы.

Как только они выехали со двора на улицу, я махнул охраннику, чтобы не закрывал ворота и въехал во двор, скромно остановившись в сторонке от мраморного крыльца.

Графиня в своём кабинете переставляет на полках флакончики. Услышав мои шаги, обернулась, засияла радостью.

— О, Юрий!.. Как я рада тебя видеть!.. Ещё и потому, что есть чем похвастаться!

Я кивнул на полку с умело расставленными флакончиками. Теперь уже две полки отведены под зелья, хотя на второй пока что в беспорядке.

— Вижу.

Она покачала головой, подошла ближе, закинула руки мне на плечи и посмотрела томным взглядом.

— Даже не представляешь…

— Хорошо идёт?

— Удивительно хорошо. Мой салон начинает пользоваться популярностью. Ты голоден? Сейчас велю подать на стол…

Она усадила меня на диван, сама села рядом так, чтобы мне хорошо был виден глубокий вырез её декольте, позвонила в колокольчик, сообщила заговорщицким голосом:

— Вчера был князь Бабичев, представляешь?

— Не представляю, — ответил я.

— Он Рюрикович!.. Это… это признание, Юрий!.. А признание — это возможности. Уже и великие княжны пользуются нашими гелями…

— Твоими, — поправил я настойчиво. — Твоими.

Она улыбнулась.

— Вообще-то, они твои полностью, но ладно, если так настаиваешь на своем инкогнито. А сейчас и княгини начинают, хотя им даже нужнее, чем дочерям.

Она щебетала, я с тоской подумал, какой же хренью занимаюсь, шампуни, гели, духи, всяческие настойки, даже состав, который убирает волосы, многие красотки раскупают, чтобы делать кожу ног гладкими и шелковистыми.

Вошли две служанки, быстро и умело сервировали столик, накрыв его непомерно огромной скатертью, рассчитанной на огромный стол, но графиня знает, что не люблю слишком торжественно, предпочитаю быстро, как в лесу на привале, перекусить и бежать дальше.

Вторым заходом занесли роскошные, ещё горячие кулебяки, горячий кофе в больших чашках, как я люблю, даже графиню приучил.

Я откусывал по полпирога, кофе пил большими глотками, так удовольствие выше, графиня только мило улыбалась, любуясь таким аппетитом, это же молчаливый комплимент хозяйке.

— В подвале этого дома много места? — спросил я с набитым ртом. — Нужно поставить установку, пора начинать выпаривать настойки и делать порошки. Так занимают меньше места и хранятся дольше. А порошки переведу в таблетки, это самая удобная форма. И можно будет организовать массовый выпуск.

Она спросила с сомнением:

— Хочешь пустить в народ?.. Не проще ограничиться аристократией? Платят больше.

— Вообще-то с простого народа можно содрать ещё больше, — заметил я, — таблетки будут стоить дёшево, перевозить их легко хоть в Сибирь, хоть на Дальний Восток, но зато массово. Но, не знаю, поверишь ли, но мне правда хочется приносить какую-то пользу, а не просто выживать, а потом нахапывать денег и влияния.

Она внимательно посмотрела мне в глаза, вздохнула.

— Верю. Ты сильный. Только сильные могут заботиться не только о своём кошельке. Кстати, тобой интересуются женщины, что бывают здесь.

Я усмехнулся.

— Мне же только семнадцать, не рано ли?

— Но ты рослый, — уточнила она, — и сильный, как взрослый мужчина, это видно издали.

— Спасибо.

Она красиво рассмеялась, запрокидывая голову и открывая безукоризненную девичью шею без единой морщинки.

— Я-то знаю, что тебе пришлось повзрослеть быстро, жизнь бывает жестокой, но другим, ты прав, лучше не знать. А интересуются, в основном, мамаши, у которых дочки на выданье.