Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

Недавно мечтал, что неплохо бы прикупить хоть маленький домик в городе, даже деньги начал собирать, уже перестал страшиться, что будет нечем платить за то или за это. Одними тварями из Щелей мог поддерживать бюджет на этом уровне, хотя на таком далеко не уедешь.

А тут сразу такое щасте. Можно всё бросить и успокоиться. Легко! Но кто тогда будет обустраивать Россию, поднимать промышленность?.. А вдруг удастся создать интернет на полста лет раньше, и базу на Луне построить не в конце двадцать первого века, а в самом начале?

Посыльный принес письмо, в нём Сюзанна благодарит за приглашение и сообщает, что завтра к обеду прибудут смотреть моё новое жилище: Глориана, Иоланта, Анна и она.

Клюнуло, подумалось довольно. Главное, Сюзанна, а вот что и Глориана — удивительно, хотя и объяснимо. Я всё думал, не переборщил ли с бакуллюмом и баубеллюмом, такие шутки хороши для моего времени, а в это чопорное время может показаться весьма так это в духе поручика Ржевского, а то и покруче.

К счастью, я говорил наедине, никто из курсантов или курсисток не слышал, а уж у кого Глориана расспрашивала у себя дома, это останется её тайной.

А сейчас, понятно, она не хочет выпускать вожжи, а то вдруг перехвачу, я же такой беспринципный гад.

Напряг слуг, чтобы подготовиться к завтрашнему дню, даже к Марчелле послал записку, дворецкому велел закупить лучшие продукты для обильного обеда.

С утра нервничал, ждал контролерш в длинных платьях и в шляпках с вуалью, ещё и с зонтиками. Ну, сейчас обычная гадкая петербургская погода, но они же и в чистый солнечный день ходят с зонтиками. Раскрытыми!

Но на другой день во двор втиснулись четыре роскошных автомобиля. Даже в Щель Дьявола иногда вдвоем, а ко мне так каждая в авто да ещё в каком! Хорошо, хоть не притащили по автомобилю с телохранителями, тех вообще пришлось бы оставлять на улице.

Первыми вышли Иоланта и Глориана, следом появились Дроссельмейер и Павлова. Сперва собрались группкой, пошушукались, затем пошли вверх по лестнице.

Дворецкий кланяется издали, я опередил, сбежал по ступенькам поцеловал руки, сказал как очаровательны, а все четверо в самом деле хороши, даже Глориана, настоящая императрица несуществующей Империи Севера, холодная и бесстрастная, но всё равно блистательная, вечно весёлая Иоланта, милая Анна и надменная Сюзанна, вечно подозревающая меня в непристойных шуточках и в самцовых потребностях.

— Я счастлив, — приговаривал я, — весьма и зело… Это же событие!.. Внукам расскажу… Ваша светлость, не оступитесь…

— Не надейтесь, — ответила Глориана с неясным намеком, — никто из нас не оступится!

— Ваша светлость…

При входе в холл невольно замедлили шаг, пораженные ровным сияющим светом, радостным и чарующим, какой не могут дать люстры с десятками свечей, в этом свете всё выглядит празднично и торжественно.

Сразу бросился в глаза расположенный на стене напротив огромный портрет в три на два аршина, то есть, чуть ли не от пола и до потолка. На входящих смотрит сидящий в деревянном кресле с вычурной спинкой широкоплечий военный в тёмно-синем мундире, на плечах пышные эполеты, хотя их уже заменяют золотыми погонами, но для парадных костюмов оставили, вся грудь и до самой пряжки пояса, тоже из золота, в золотых звездах и крестах, все ордена и медали усеяны множеством драгоценных камней.

Правая рука расслабленно упирается локтем о золоченный поручень, левая ладонью накрывает оголовье золотого эфеса стильной сабли, что уже почти перешла в шашку.

Нате выкусите, подумал я мстительно. Ни у кого нет такого великолепного и почти точного портрета. Почти цветная фотография, разве что нижняя челюсть чуть шире, а взгляд как у орла, в остальном же все детали в точности, звезды и кресты блестят, эполеты и аксельбанты сверкают, а сам Государь Император царственно величав, благостен и отечески строг, не подкопаешься, я точно не бомбист и не замышливаю.