Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

А ещё нужно, напомнил себе, своим гвардейцам достать винтовки Бердана, мелькнула мысль. Медленно двигается военная мысль, медленно. Слово «винтовка» употребляет Пушкин в «Капитанской дочке», Лермонтов в «Герое нашего времени», но в армии нарезное официально называется винтовальным ружьем, в каких-то частях — винтовальной фузеей, а то ещё и винтовальной пищалью.

Уф, наконец-то автомобиль выметнулся в приличные районы, где чисто, пристойно, а по улице ходит городская стража.

Ещё через полчаса распахнулся самый престижный район Петербурга, а вон выезд на Невский проспект, всё чисто, идеально ровно, прекрасно мощенные отесанным булыжником одинакового размера улицы и переулки, а сам проспект вообще идеален.

Отныне мой дом в конце проспекта, хоть и не крайний, дальше ещё один, поменьше и победнее, зато новенький, блещет ещё не высохшей краской.

Стряпуха принесла мне краюху хлеба и кувшин молока, низко поклонилась.

— Барин, что-то приготовить к обеду?

— Сколько на это уйдет времени?

— Около часа, барин.

Я отмахнулся.

— Некогда. Перекушу, чем Бог послал, и уеду в имение. Иди, отдыхай.

— Но, барин, если что надо, только скажите. Я же тут без дела неделями маюсь.

Я помотал головой.

— Потом-потом всё решим. А сейчас я занят. Иди.

Она удалилась с поникшей головой, печально, видите ли, что её услуги никому не нужны, а когда прибывают гости, то все питаются из ресторанов и сюда заказывают.

Я грыз засохший хлеб и запивал молоком, когда Мата Хари сообщила, что к воротам моего прекрасного дома подходят прогулочным шагом двое мужчин, а ещё через пару минут примчался взмыленный охранник и быстро-быстро сообщил, что граф Константин Заслонов и граф Перист-Петренко просят аудиенции.

— Впустить, — велел я, — проводить в гостиную. Нет, наверх нельзя. Туда чужим вообще будет нельзя! Мата, кто они?

Она ответила незамедлительно, что граф Константин Заслонов является владельцем железной дороги Петербург-Москва, граф Перист-Петренко работает стряпчим, это пока всё, что есть в её базе данных.

В гостиной мебели достаточно, чтобы принять гостей, Басманов учитывал запросы гостей, так что бутылки с вином не только в шкафу, но и на кухне, и, как уже мне доложили, в подвале три бочонка вина и около сотни бутылок с винами, коньяком и ликерами.

Я поднялся из-за стола, сделал два протокольных шага навстречу. Гости мои чем-то похожи, такими бывают однополчане или просто люди, что живут бок-о-бок долгие годы, хоть один другого толще, оба с красными мордами и красными носами.

Первым заговорил мужчина слева, крупный и осанистый, если бы не чрезмерная полнота, выглядел бы даже импозантно.

— Ваша прислуга сообщила нашей, — сообщил он с усмешкой, — что этот дом отныне принадлежит вам, юноша.

— Барон, — сказал я. — Барон Вадбольский.

Он вскинул бровь.

— Простите?

— Этот дом принадлежит не юноше, — пояснил я посмотрел на него без намека на улыбку, — а барону Юрию Васильевичу Вадбольскому.

Он пару мгновений смотрел на меня, словно не понимая, затем заулыбался и красиво взмахнул руками.

— Ах вот вы о чем!.. Ну да, конечно, барон Юрий Васильевич!.. Это я так по-свойски, мы же соседи, а вы так молоды, удивительно молоды, прям завидно!.. Я граф Перист-Петренко, ваш сосед слева.

Я кивнул, но без улыбки, продолжал смотреть молча и вопрошающе.

Он снова взмахнул руками.

— Если что нужно, обращайтесь… барон. Мы соседи, живем здесь давно, в отличие от графа Басманова, что был здесь лет пять тому или даже раньше.

— Но дом не слишком долго пустовал? — спросил я безразличным голосом.

Он засмеялся весело и, как мне показалось, вполне искренне.