Надежный тыл - Весела Костадинова

— Вы тут все охренели, что ли⁈ — рявкнул Николай.

Он резко поднялся, со стуком ударив ладонями по столу, и это движение пронзило комнату, заставив всех вздрогнуть. Всегда спокойный, выдержанный Николай вдруг превратился в человека, разрывающегося от злости и решимости. Его глаза сверкали, как у хищника, загнанного в угол, но не готового сдаваться.

— А что ты предлагаешь, Николай Платонович? — ехидно протянула Светлана, скрестив руки на груди и откинувшись на стуле. Ее голос звенел так, что казалось, вот-вот порежет воздух. — Может, это… коллективный дух поднимем? Ура-патриотизм, да? А все из-за этой! — она резко повернула голову, злобно сверкая глазами в мою сторону.

Я почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Сердце ухнуло куда-то вниз, а кровь моментально бросилась в лицо.

— Света! — рыкнул Павловский, но его голос лишь подлил масла в огонь.

— Что, мужики? Солидарность не позволяет правду признать? — Светлана резко выпрямилась, её лицо перекосилось от злобы, а голос звенел насмешкой. — Или вы тоже, как Сокольский, думаете, что этой… — она ткнула пальцем в мою сторону, едва не встав с места, — может всё с рук сходить? Не потрахивай он её — и развода бы не было! Дотрахался, понимаешь, — почти прошипела она, и вдруг осеклась, сглотнув оставшееся ругательство. — Вот и результат: сам в больнице, а компанию по пизде пустил!

В комнате стало настолько тихо, что казалось, можно услышать, как падают пылинки. Никто не осмелился прервать эту вспышку злости. Даже Николай на мгновение застыл, стиснув зубы и, казалось, борясь с желанием сорваться на крик.

Я сидела, словно парализованная, пытаясь перевести дыхание. Казалось, что ещё немного — и я просто растворюсь в этом гневе и осуждении, обрушившемся на меня.

— А знаешь что… Светлана Валентиновна, — наконец, раздался голос Николая, низкий, будто приглушённый, но от того ещё более угрожающий. Он смотрел прямо на неё, и в его взгляде было что-то ледяное, способное пробраться под кожу.

— Что? — резко бросила Светлана, но её голос дрогнул.

— Пиши-ка заявление… — Николай медленно выдохнул, словно контролировал каждое слово, — по собственному.

Светлана опешила. Она замерла, широко раскрыв глаза, словно не веря тому, что услышала. Как, впрочем и остальные.

— Это шутка? — она попыталась ухмыльнуться, но улыбка вышла кривой и натянутой.

— Я выгляжу так, будто шучу? — Николай выпрямился, его голос больше не был резким, но именно эта холодная, стальная интонация пробирала до мурашек. — Завтра тебя здесь быть не должно. Мы тут все одной нитью повязаны, если ты еще не поняла. А раз не поняла — свободна.

— Ты права не имеешь, Николай Платонович! — рявкнула женщина.

— Я первый зам Даниила, пока он нетрудоспособен — имею. Вернется — сам решит, что с тобой делать.

Светлана открыла рот, чтобы возразить, но, встретившись с его взглядом, так и не смогла вымолвить ни слова. Она хлопнула стулом, резко поднявшись, и вылетела из кабинета, едва не снеся дверь.

Тишина, которая повисла после её ухода, была ещё тяжелее, чем прежде. Никто не осмеливался заговорить.

— Кто-то ещё хочет последовать её примеру? — Николай наконец разорвал тишину, его голос прозвучал хлёстко, как удар плети. Серые глаза прищурились, холодный взгляд скользнул по присутствующим. — Есть ещё желающие потанцевать на костях?

Казалось, слова отозвались эхом, пробирая до мурашек.

— Прости, Коль, — раздался дрожащий голос снабженца. Он медленно поднялся, стараясь не встречаться с глазами Николая. — Староват я стал для таких… кризисов.

Он выглядел опустошённым. Казалось, что уход дался ему тяжело, но его взгляд говорил ясно: это решение он уже принял, и переубеждать его не было смысла.

Мне хотелось выть, когда дверь захлопнулась за ним, оставив в кабинете ещё больше пустоты.

Николай выдохнул через сжатые зубы, затем, не поворачивая головы, произнёс холодным, бесстрастным тоном: