Без памяти - Фриза

Вагон первого класса был заполнен лишь отчасти. Экономные европейцы предпочитали не тратиться, заранее зная, что уровень комфорта у обоих классов экспрессов не шибко отличался. Такие же мягкие кресла, как в самолётах, столики и система вызова проводниц. Ханна упала на сидение, напряженно всматриваясь в окно, пока поезд не тронулся и успокоилась лишь когда яркие огоньки расплылись и исчезли. Основной свет выключился, оставив её наедине с несколькими пассажирами, раскладывающим провиант на столики. Вытащив мобильный телефон, Ханна подключилась к сети и просчитала возможные маршруты. Задерживаться в Венеции было рискованно — слишком близко к столице, как не посмотри. От главной станции, в свою очередь, можно было пересесть на автобус до Эрфурта или Тулузы. К счастью, у неё хватило ума взять билет на Евростар, идущий четыре часа, а не Интерсити.

Через лёгкую ткань рубашки Ханна отчётливо чувствовала тепло солнца. Хотелось сильно почесать руки, потереть о что-нибудь шершавое: она не могла призвать других детей, как это делали лемуры-мастера, но другие видели её и испытывали потребность в контакте, она ощущала это, как кожный зуд. Один, двое, трое… они пытались пробиться к ней, понять, что это за громкая пульсация среди привычно спокойного неба.

Тёплый ветер сдул со столика забытую хозяйкой салфетку и пустил танцевать по вагону. Пристроившись на задней стороне джинс низенького мужчины, она прошла с ним до самого тамбура, после чего была сбита сильным порывом ветра. Спустившись на перрон, Ханна быстро сориентировалась и пошла в сторону автобусных касс. Лёгкая белая бумага некоторое время следовала за ней, потом свернула и опустилась на водную гладь канала.

Две твари сидели в тени зонта вокзального кафе, притворно потягивая что-то из стаканов. Рядом с ними сидела женщина, ровно сложа руки на коленях. Как-никак, их будущий ужин. Ханна не была уверена, что пройти мимо сыграло бы ей на пользу, тем более оба, увидев её, заинтересованно втянули носом воздух. Она не видела их лиц, первого наградила колющим ударом под лопатку, второму свернула шею. Столик, за которым сидели незнакомцы, находился рядом с ограждёнными водами канала. Ханна выждала, пока официант пройдёт мимо, а лица людей отвернуться от затемнённого столика, и спустила оба трупа в воду. Когда она избавлялась от их личных вещей, выложенных на столике, что-то тяжело ударило сзади. Следующий удар пришёлся в живот: женщина-человек до этого времени спокойно сидевшая за одним из стульев, стояла перед ней с окровавленным ножом в руках.

— И это Римская Чума, убившая сотню масок, что равняется одной десятой их целой популяции в Европе?

Ханна сама не поняла, когда стала наблюдать за всем из-за густого слоя воды. Люди в клювообразных масках лекарей окружили столик. Их гогот едва доходил до неё, укутанной в невидимый поток, но вызывал нехорошее предчувствие. Солнце ещё не зашло, но некоторые из них пахли падалью.

— Римской Чуме мила комедия искусства, — пропела женщина, удерживая её на весу. — У каждого свои мотивы, но едина цель. Мы можем развлечь себя, объявив антракт, но можем разойтись врагами.

Ханна попыталась достать нож, но ей в щеку уперлось чье-то лезвие.

— Гней Сервилий Цепион, птица куда более высокого полета нежели Префект, проснулся. Его псы уже на подходе к Ровиго. Через несколько часов будут здесь, чтобы забрать тебя. Убьёшь Императора — падут сотни. Мы — Венецианская Комедия, одна из древнейших италийских семей. Псы Гнея пройдутся по нашим землям, растопчут наших детей, только чтобы вернуть тебя, но ты и моя Комедия сотрут его с лица земли, вместе со всеми упоминаниями. Выбирай, Римская Чума, жизнь в крови или смерть от моего ножа.

Один из толпы провел своим клювом по шее Ханны, выдыхая отвратительный запах гнили.

— Жизнь, — и глазом не моргнула.