За решеткой - Никки Джеймс

Мы завершили вызов, и я прислонился головой к стене, закрыв глаза. Худшей частью моей кардинальной перемены в жизни было то, что мама осталась далеко. Никакие мольбы не уговорили ее переехать со мной. Мичиган был ее домом, и она хотела остаться там.

Закончив с ужином, я отнес коробку пиццы на кухню и сунул в холодильник. Затем запер дом, проверил все двери и окна. Вернувшись в постель, я полистал книгу, раздумывая, то ли мне хотелось еще почитать, то ли пора выключить свет. Я устал, но голова шла кругом от остаточных впечатлений этого дня.

Мои мысли вернулись к работе, и я гадал, что принесет завтрашний день. Я подумал о Джеффе и его сардонической улыбке, его легких подколах и расслабленной манере поведения. О том, как он дразнился и называл меня белым мальчиком. В его тоне слышался дух товарищества, будто он просто пытался подружиться. Это было таким расслабляющим.

И неправильным.

Он преступник. Большинство смертников сидело там за убийства с отягчающими обстоятельствами. И он тоже.

И Бишоп тоже.

Я не впервые задался вопросом, какое преступление совершил Бишоп. Что-то в нем брало меня за душу, и я не мог отбросить это чувство. Может, если я узнаю о нем побольше, то аура загадочности исчезнет, и это поможет мне успокоиться. Иногда знание — это сила. Даже если это знание показывало тебе злобную правду чьей-то натуры. Если я узнаю секреты Бишопа, то эти взгляды, которые он на меня бросал, обретут смысл. Может, они не будут так преследовать меня.

А может, станет только хуже.

Мой ноутбук был где-то в коробках внизу, так что я схватил телефон и уже печатал запрос в гугле, ища список заключенных в тюрьме Полански, но тут осознал, что делаю.

Мои пальцы замерли над экраном.

Слишком интересоваться судьбой заключенных — плохая идея. Это правило №1. Я это знал. Соблюдать профессиональную дистанцию. Некоторым надзирателям нравилось знать жутковатые истории заключенных, но я никогда не был из их числа. Зачем я делаю это теперь? Тяга узнать больше о Бишопе нервировала.

Вместо того чтобы проваливаться в кроличью нору, я отодвинул телефон и пошел в ванну, чтобы приготовиться ко сну.

— Довольно, — сказал я себе, выдавливая зубную пасту на щетку. — Пусть работа остается на работе.

Глава 4

Когда его руки показались из люка на сей раз, на них виднелись следы угля, и я знал, что он снова рисовал. Я надел наручники на его запястья, и его пальцы дернулись, будто он хотел сжать их в кулаки, но сдержался.

Почувствовав, что оба браслета наручников защелкнулись, он убрал руки и встал в центре камеры.

Хавьер предложил мне помогать со всеми перемещениями заключенных во второй мой рабочий день и назначил меня главным за все пересчеты, доклады и принятие решений, чтобы убедиться, что я могу работать сам. Здесь не было ничего сложного. Обязанности были простыми и понятными.

Время клонилось к полудню, и поскольку время от времени мне предстояло участвовать в сопроводительной команде, Хавьер предложил мне понаблюдать за ними, пока они выводили кое-кого из наших ребят для посещений, а также в помещения для досуга вне нашего отсека.

Отсек Б был заполнен по максимуму, так что мы часто использовали досуговые камеры других отсеков для наших заключенных. Отсеки Г и Д были не такими населенными. Когда тебя назначали в конкретный отсек (или блок, как его называли некоторые), ты не покидал этот отсек, так что Мэйсон и Хавьер были ограничены тем блоком, в который их назначили. Все внешние трансферы осуществляла отдельная команда надзирателей, приходившая по вызову и отводившая заключенных туда, куда им надо.