Он. Она. Другая - Лия Султан

— Меня вырвет сейчас. Складочек и заломов, говоришь не было? Вот ты ему рубашечки эти гладила, а какая — то шалавенция их снимала и на пол бросала. Потом небось после трах-тибидоха надевала его вещи и мерзким томным голосочком говорила: “Мне так нравится носить твои вещи. Они пахнут тобой”. — Ирада скорчила рожицу и изменила голос на тоненький и приторно-сладкий.

— Наверное, его рубашки пахли ею. Но я же не слышу запахи. И поэтому я ничего не замечала, — с грустью замечаю я.

— Так все, отставить сопли! — приказывает она и выуживает из стопки черную ветровку. — Не поняла, ты что Таировские вещи с собой прихватила? Это явно мужская.

Сестренка брезгливо держит ее кончиками пальцев, бросает на пол и делает вид, что моет руки.

— Фу, беее, — презрительно морщится она.

— Это не Таира, — признаюсь я. — Вчера я под дождь попала и меня чуть не сбила машина. Водитель остановился, дал свою одежду, потому что моя промокла. Я в ней так и ушла.

— Хм! — хмыкает Ирада, тянется к ветровке, поднимает ее с пола и подносит ее к лицу. — Пахнет как мужчина.*

— О как быстро переобулась, — усмехнулась я. — И чем пахнет?

Она ведет кончиком носа по ткани, прищуривается и выдает:

— Парфюм дорогой. Древесные нотки, кожа, что-то еще. Симпатичный хоть водитель?

— Не помню, — пожимаю плечами. — Не разглядывала. Я вообще была тогда не в себе.

— Возвращать не планируешь владельцу?

— У меня нет его номера, — пожимаю плечами, хотя знаю, что он — брат соседа. Но как представлю, что прихожу к Исламу и вручаю ему ветровку Наримана, стыдно становится от того, что он может подумать.

— Очень жаль, — вздыхает Ирада.

В этот момент в домофон звонят. Встаю и чертыхаясь иду открывать. Надеюсь, Нафиса не проснется от резкого звука.

— Ты кого-то ждешь? Курьера? — спрашиваю сестру на бегу.

— Нет, это точно не ко мне.

Снимаю трубку домофона и недовольно бурчу:

— Кто там?

— Это мы! — хором кричат подруги.

Вот это неожиданность. Я же дала Ксюше сегодня отбой, а она приехала, прихватив с собой Айгерим.

— Поднимайтесь! — радостно говорю я.

Мы втроем учились в одной группе в институте и подружились на первом курсе. До замужества часто встречались, а потом мне надо было заниматься дочкой и домом, но раз или два в месяц я выбиралась куда-нибудь с подружками. Нафису оставляла либо со свекрами, либо у своих родителей, а когда она была грудничком, брала с собой. Ксюша и Айка — девушки незамужние, поэтому всегда любили нянчится с моей девочкой.

— А вот и мы! — Ксения громко сообщает о себе с порога.

— Тссс, — прикладываю палец к губам, — Ребенок спит.

— Ой, простиии, — подружка виновато закрывает рот ладонью.

— Я же говорила, у них скорее всего тихий час, — шепотом сокрушается Айка, передавая мне розовый бумажный пакет. — Это нашей кнопке.

— Айка, ну зачем? — охаю я и вытаскиваю куклу Барби в большой, красивой упаковке.

— Так это не тебе, — цокает Ксюша, — а ребенку. Подгончик, — подружка трясет тортиком перед глазами.

— Спасибо, — целую подруг по очереди. — Проходите, девочки.

— Привет-привет! — из зала выходит Ирада, которая очень хорошо знает Ксюшу и Айку. Я часто брала ее с собой на наши посиделки. — Вы как раз вовремя!

— А что такое?

Они проходят в зал и натыкаются на бардак, который мы с сестрой устроили.

— У нас здесь “Модный приговор”, а я Эвелина мать ее Хромченко. Я ей уже давно говорила, что надо одеваться ярко и красиво, но у нее полный чемодан монашеской одежды. Грусть-тоска.

— Нормальная одежда, — фыркаю я и беру девочек под руку, уводя из комнаты. — Девочки, а пойдемте на кухню пить чай. — А Ирада пока здесь все уберет.

— Эй, почему я? Это твои вещи! — негодует сестра и тихо кричит вслед. — Торт мне оставьте тогда.

* * *