Данте - Сэди Кинкейд

Мое сердце бешено колотится, и я заставляю себя сделать несколько глубоких вдохов и замедлить ход мыслей. У меня есть склонность к суматохе в голове, когда я встревожена или нервничаю. Хотя у меня есть все права нервничать, не так ли? Я заперла эту дверь, как только София забрала у меня поднос с ужином, но в любой момент Данте Моретти может ворваться через нее, весь бугрящийся мускулами и татуировками, и сделать со мной все, что, черт возьми, ему захочется.

Я содрогаюсь при мысли об этом. Но он знает, что я была медсестрой. Надеюсь, это то, для чего я ему нужна, хотя я понятия не имею почему. У него явно отличное физическое здоровье. Я имею в виду, он высокий и мускулистый, и у него идеальные зубы.

Прекрати это, Кэт!

Работа медсестры всегда была моей мечтой. Моя мама тоже была медсестрой, и это было все, чем я когда — либо хотела заниматься. Я всегда хотела работать в педиатрии, потому что люблю детей, но когда моя мама погибла в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать, я решила, что вместо этого хочу работать в отделении неотложной помощи. Может быть, я хотела помочь спасти людей, как и моя мама, чтобы их детям не пришлось однажды ночью открывать входную дверь полицейскому, который изо всех сил старался держать себя в руках, когда они сказали им, что их мамы больше нет.

И я тоже это сделала. Я проработала в Северо — Западном мемориале три года, и они были одними из самых счастливых в моей жизни. Но это было раньше.

По моей щеке скатывается слеза. Я смахиваю ее и беру сложный пульт от телевизора. Мне нужно чем — нибудь отвлечься, поэтому я включаю его и переключаю каналы, пока не нахожу несколько старых повторов "Друзей". Моей маме нравился этот сериал, и мы постоянно смотрели его с ней. Это как сериал "Куриный суп", и, несмотря на обстоятельства, я улыбаюсь, когда Чендлер и Джоуи въезжают в квартиру Моники и Рейчел на этой отвратительной белой собаке.

Я просыпаюсь, телевизор все еще включен, а мое лицо приклеено к подушке, из него текут слюни. Я не задернула шторы, потому что сама возможность видеть внешний мир заставляла меня чувствовать себя менее узницей. Солнечный свет ложится пятнами на деревянный пол, заливая комнату мягким желтым сиянием. Должно быть, я проспала всю ночь, хотя я редко сплю больше пяти — шести часов. Я думаю, что похищение мафией лишает девушку самообладания. И эта кровать такая чертовски удобная, что ты словно спишь на облаке.

После того, как я быстро принимаю душ и освежаюсь, надеваю джинсы, свитер и открываю дверь. В коридоре тихо. Интересно, во сколько доны мафии встают с постели утром. Или они в основном спят весь день и работают ночью, как вампиры? Данте сказал, что я могу пойти куда угодно в доме, и мой урчащий желудок говорит мне, что мне нужно найти кухню в этом огромном месте. Я на цыпочках выхожу из комнаты, осторожно, чтобы никого не разбудить, на случай, если никто еще не проснулся и у меня может появиться шанс сбежать.

Идя по коридору и направляясь к лестнице, я внутренне стону, когда замечаю вооруженных охранников у входной двери. Вот и закончилась моя попытка побега.

Я все равно спускаюсь вниз в поисках кухни. Бьюсь об заклад, у Мафиози целая команда слуг, чтобы удовлетворить все его потребности, но я бы предпочла приготовить завтрак сама. Я иду по мраморным полам, которые на удивление теплые, пока не слышу слабый звук радио и не улавливаю запах свежего кофе.

Улыбаясь, я вхожу в огромную светлую кухню. Здесь так по — домашнему уютно, и в отличие от мрамора и элегантного убранства коридоров, здесь все по — деревенски и очаровательно. На подоконниках стоят вазы с подсолнухами, а с полки на потолке свисают медные сковородки. Деревянный стол с длинными скамейками по обе стороны возвышается в центре комнаты. Здесь так тепло и уютно, я думаю, это, должно быть, помещение для прислуги или что — то в этом роде. Я сомневаюсь, что принц — психопат когда — либо заходит сюда.