Данте - Сэди Кинкейд

— Хм, — он выгибает бровь, как будто не верит мне. — И, Максимо. Я мог бы знать, что ты будешь здесь, — он говорит это с улыбкой на лице, но его тон сочится презрением.

— Ну, я никогда не мог устоять перед хорошим стейком, Сэл, — отвечает Максимо с хорошо отработанной улыбкой.

У моего отца дергается глаз, когда Максимо неофициально называет его по имени. Он предпочитает свой полный титул — Сальваторе или мистер Моретти, особенно от сироты, которого он привел в свой дом и который, по его мнению, перед ним в долгу. Но даже мой отец знает, что лучше не бросать вызов свободной пушке, которая является моей правой рукой.

— Пойдем? — я выдвигаю для него стул, и мы все садимся за стол.

Максимо наливает нам всем по бокалу кьянти.

— Итак, как продвигается бизнес? — наконец спрашивает мой отец, как обычно открывая тему.

— Хорошо, — мой стандартный ответ.

— Вы разобрались с делом на складе на прошлой неделе?

— Да, — на складе всегда есть дела.

— А как насчет Лео Эвансона? У тебя есть деньги, которые он украл у меня?

Мои внутренности скручиваются в узел. Поехали. Лео Эвансон действительно наебал меня, когда решил поучаствовать в самой прибыльной игре в покер в Чикаго. Не только потому, что он сжульничал и ушел с четвертью миллиона долларов, которые не заработал, но и потому, что одним из мужчин, сидевших за тем столом, был старый приятель моего отца, Константин.

Итак, Константин Бенетти был азартным человеком столько, сколько я его знал, он один из лучших игроков в покер, однако его склонность к женщинам вдвое моложе его, со вкусом к дорогой обуви, сумочкам и кокаину означает, что он тратит деньги быстрее, чем может выиграть. Итак, когда раз в месяц в одном из наших клубов происходят крупные игры, мой отец финансирует Бенетти и забирает половину его выигрыша. Итак, деньги, которые он украл, на самом деле принадлежат моему отцу — и в этом заключается моя проблема.

Моему отцу не нужны деньги. Для него это мелочь на карманные расходы, но ему не нужно, чтобы его старый друг думал, что он неспособен вернуть свои деньги уличному панку вроде Лео Эвансона.

Конечно, все их соглашение было тайным. Никто об этом не знал, а эго Бенетти и паранойя моего отца гарантировали, что так и останется до сих пор. Теперь каждый ублюдок знает, что Лео украл у Моретти, и он бежит, спасая свою жизнь.

— Лео сбежал. Никто не знает, где он.

— А как насчет сестры? Ты навел о ней справки, верно?

Я чувствую на себе взгляд Максимо.

— Да, он жил у нее, но сбежал. Забрал и ее сбережения.

— Итак, она знает, где он? Есть какие — нибудь зацепки к Лео?

Я качаю головой и делаю глоток вина.

— Она ничего не знала.

Мой отец хмуро смотрит на меня.

— Она, должна, что — то знать.

— Нет, — твердо говорю я, пытаясь скрыть раздражение в своем тоне.

— Как сильно ты заставлял ее говорить? — теперь он смотрит на Максимо, потому что это его особая область знаний.

— Достаточно, — отвечаю я от его имени.

— Она мертва? — небрежно спрашивает он, допивая вино.

— Нет.

— Ты получаешь от нее хотя бы какие — нибудь деньги? — спрашивает он со вздохом.

— У нее их нет.

Кажется, это последняя капля, и он поворачивается ко мне лицом.

— Итак, у тебя ничего нет? Этот ублюдок украл у меня четверть миллиона долларов, а у тебя ничего нет? Ты теряешь хватку, тряпка?

Костяшки моих пальцев белеют, когда я сжимаю кулаки.