Данте - Сэди Кинкейд

— Она все равно сказала, что у нее есть идея, но мы ей тогда не сказали. Ей было всего шестнадцать.

— Я рада, что она знает, что ты никогда бы этого не сделал.

— Что? — я хмуро смотрю на нее. — Ты думаешь, Джоуи волнует, убил ли я Никки? Я мог бы перерезать ей горло на глазах у Джоуи, и это ни черта бы не изменило в том факте, что я ее брат.

Она хмуро смотрит на меня:

— Я не имела в виду… Я просто, имела в виду… Я рада, что знаю, что ты никогда бы этого не сделал.

Я хватаю ее за горло, прежде чем она успевает произнести еще хоть слово:

— Но я бы сделал это, Кэт, — напоминаю я ей. — Не задумываясь, если бы пришлось.

— Ди — Данте, — она растерянно моргает.

— Я нехороший человек, Кэт. Я никогда не был и никогда не буду. Тебе нужно перестать пытаться убедить себя, что я такой.

В ее глазах появляются слезы, и я ослабляю хватку и иду в другой конец комнаты, стаскивая рубашку и бросая ее в корзину для белья.

— Так зачем ты привел меня туда сегодня, — она следует за мной через комнату. — Зачем ты это сделал, если не хочешь, чтобы я видела в тебе хорошее?

Я разворачиваюсь к ней лицом. Она видит во мне слишком много. Ожидает от меня слишком многого.

— Я обещал тебе, что у меня не будет секретов. Это был секрет.

Она качает головой:

— Я тебе не верю. Ты хотел показать мне, что ты за человек на самом деле.

— Я хотел, чтобы ты знала правду.

— И я верю, но чего я не понимаю, так это почему ты, черт возьми, этого так боишься, — кричит она мне, вставая на цыпочки и приближая свое лицо к моему.

— Не надо, Кэт, — рычу я на нее.

— Не надо чего? Мы оба знаем, почему ты хранишь секрет Никки, Данте.

— И почему это? — мое сердце колотится о грудную клетку, как будто пытается вырваться из груди. Оно хочет убежать, пока эта женщина не разорвала его на части.

— Поскольку, у ее семьи так много врагов, это делает ее мишенью. Ты хранишь ее секрет, чтобы защитить ее.

— Нет. Я не тот человек, Кэт.

— Да, ты такой, — настаивает она, нажимая на мои кнопки так, как может только она.

— Не надо, — рычу я.

— Или что? Ты не смог бы причинить боль женщине, которую даже не любил, — тихо говорит она, и я срываюсь. Моя рука снова на ее горле, и ее прижимают к стене, прежде чем она успевает сделать еще один вдох. Я не сжимаю; я просто держу ее там.

— Не принимай мою любовь к моей семье за слабость, Катерина. Я бы защищал вас всех до последнего вздоха, но это не делает меня кем — то другим, кроме того, кто я есть.

— Но она не твоя семья, — говорит она, и слезы текут по ее лицу.

Я не должен был водить ее к Никки и рассказывать ей только половину правды. Я должен был знать, что это вызовет только больше вопросов.

Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу и вздыхаю.

— Пожалуйста, скажи мне, что происходит? Я чувствую, что тону здесь, — умоляет она меня, и мое сердце болит от тяжести всего этого. Моя любовь к ней и нашему ребенку. Мой страх, что я недостаточно хорош для нее. Моя потребность защитить свою семью от вреда. Я никогда не хотел быть тем, кто контролирует ситуацию.

— Я скажу тебе правду, но ты должна перестать пытаться поверить, что я не тот, кто я есть, Кэт. Ты можешь это сделать?

— Да, — шепчет она.

— Я повел тебя на встречу с Никки, потому что знал, что есть шанс, что ты мне не поверишь, если я просто расскажу тебе, что произошло. Мне все равно, что другие люди думают обо мне, котенок, но мне не все равно, когда дело касается тебя. Дело не в том, что я не способен на то, во что люди верят, что я сделал. Это так. Но теперь ты моя семья, и в следующий раз, когда у меня будет для тебя сюрприз, я не хочу, чтобы ты беспокоилась, что я собираюсь похоронить тебя в какой — нибудь канаве.

— О.

— Вот почему я повел тебя познакомиться с ней.