Данте - Сэди Кинкейд

— Конечно. Я буду его тенью.

— Не показывайся ему на глаза. Я не хочу, чтобы он испугался до того, как я доберусь туда.

— Данте? — рявкает он, и я зажмуриваю глаза. Я устал и не могу ясно мыслить, потому что, если бы я был таким, я бы никогда не сказал ему этого. Он моя правая рука, и без него я бы пропал. Мне никогда не нужно указывать ему, что делать, он делает, это не задумываясь. Он мой брат в такой же степени, как и Лоренцо.

— Я знаю. Послушай, я буду там, как только смогу.

Я вешаю трубку и кладу телефон обратно на тумбочку, прежде чем скользнуть под одеяло. Кэт улыбается, когда я прижимаюсь грудью к ее спине и провожу рукой по ее набухшему животу. Я нежно целую ее в шею, и она мурлычет. Я ненавижу то, что мне приходится оставлять ее.

— Мне нужно уехать по кое — каким делам, котенок, — шепчу я.

— Куда? — спрашивает она, зевая.

— ЛА.

— Лос-Анджелес? — она переворачивается на спину. — Как долго тебя не будет?

— Я вернусь завтра. Я обещаю. Я не намерен затягивать все это дело дольше, чем необходимо.

— Могу я поехать с тобой?

Я качаю головой, и она озабоченно морщит лоб.

— Но Лоренцо будет здесь, и Тони все еще рядом. Они присмотрят за тобой, пока меня не будет.

— Но кто же о тебе позаботится? — она шепчет.

— Я могу позаботиться о себе, — напоминаю я ей.

— Данте? — выдыхает она. — Ты не можешь послать кого — нибудь другого? Разве Максимо или Лоренцо не могут поехать? Что, если ребенок родится раньше, а тебя здесь не будет?

— Кэт, ты знаешь, иногда мне приходится заботиться о вещах. Ребенок не родится раньше, но если это произойдет, я всего в нескольких минутах полета на самолете. Лоренцо должен остаться с Аней, а Максимо будет со мной. Кроме того, это то, что мне нужно сделать.

— Это опасно?

— Кэт, не делай этого. Я вернусь завтра.

Она поджимает губы, глядя мне в глаза, и беспокойство в них вызывает у меня желание заключить ее в свои объятия и унести нас обоих далеко отсюда. Но это не реальность той жизни, которую мы ведем. Жизнь, к которой я привязал ее.

— Хорошо. Увидимся завтра, — шепчет она.

Я ложусь на нее сверху, опираясь на предплечья, чтобы не раздавить нашего ребенка, и это заставляет мою девочку улыбнуться.

— Ты будешь хорошей, пока меня не будет?

— Когда я бывала такой непослушной? — мурлычет она.

— Все чертово время, котенок, — напоминаю я ей, проводя носом по линии ее подбородка. Боже, она всегда пахнет чертовски вкусно. Я мог бы ее съесть. Я хочу ее съесть. Зарываюсь головой, а затем членом в ее теплую киску и не покидаю эту кровать до конца дня. Иногда я ненавижу эту гребаную жизнь. — Так что питайся правильно и принимай витамины.

— Я всегда так делаю.

— Хорошая девочка, — говорю я, прежде чем нежно поцеловать ее в лоб. — А теперь иди обратно спать, — я отодвигаюсь от нее, и она переворачивается на бок, натягивая одеяло до подбородка. Я иду в ванную комнату, чтобы быстро принять душ, прежде чем отправиться в Лос — Анджелес, убивать ее брата.

Как только я приземлился в Лос — Анджелесе, мы восемь часов наблюдали за Лео Эвансоном, прежде чем схватили его. Большую часть дня и ночи он провел в казино, где было полно посетителей и свидетелей. В Чикаго я бы забрал его с улицы средь белого дня и мне было бы наплевать. Но Лос — Анджелес — не моя территория, и мне нужно, чтобы об этом позаботились как можно аккуратнее. Последнее, что мне нужно, это вмешательство полиции. Но теперь он у меня именно там, где я хочу. В заброшенном офисном здании на окраине города, где никто не услышит его криков.

Все о Лео говорит о том, что он слизняк. От того, как его маленькие глазки — бусинки осматривают комнату, когда мы с Максимо надвигаемся на него, он прижимается спиной к стене, ища спасения, до пятен жира от бекона на его выцветшей футболке old Navy.