Если только ты - Хлоя Лиезе

— О, — я чувствую лёгкий укол эгоистичной грусти. Теперь, когда он полностью восстановился, это означает, что он снова будет занят, вернётся к своей работе и предсезонной подготовке — спортзал, общая физическая подготовка, на льду, снова пресс-мероприятия с командой. Я знаю, насколько напряжённым является этот график. Я наблюдала за тем, как Рен живёт им на протяжении многих лет. Я знаю, что это означает, что наши спонтанные встречи для пиара, которые приходилось подстраивать только под мой менее напряжённый график, остались в прошлом. Я знаю, что это означает, что мы с ним будем проводить меньше времени вместе. И я чрезвычайно разочарована этим.

«Именно поэтому такое развитие событий — это хорошо. Ты не должна так расстраиваться из-за того, что будешь видеться с ним реже. Ты не должна испытывать таких сильных чувств к Себастьяну Готье».

Что ж, одну эмоцию я могу испытывать спокойно, без чувства вины или беспокойства — это радость за него, ведь он вернётся к тому, что любит.

— Я рада за тебя, — говорю я ему. — Уверена, тебе не терпится вернуться на лёд.

Себастьян кивает, снова уставившись на свои ботинки.

— Спасибо, мне правда не терпится. Я… — он проводит рукой по волосам и дёргает пряди. — Вообще-то, я хотел поговорить с тобой об этом. Хочу, чтобы ты знала, что… Я буду очень занят на этой неделе, так что не уверен, что смогу уделить много времени… — он смотрит вверх и мимо меня, я думаю, чтобы оценить, достаточно ли далеко мы от других, чтобы говорить честно. Его взгляд скользит туда, где стоит моя семья, болтая в шумном кругу, центром которого является Линни, играющая своим крошечным футбольным мячом «Энджел Сити», который я принесла ей после игры. Его глаза встречаются с моими. — Я не буду так доступен для выхода в свет ради публичности.

Ради нашей публичности. Верно. Я плохо умею читать между строк, но нетрудно заметить, чего он не сказал — ни единого слова о том, чтобы видеться как друзья.

— Но, эээ… — он пожимает плечами. — Я подумал, может, мы могли бы…

— Себ! — зовёт Рен, направляясь к нам. Я подавляю стон, расстроенная тем, что нас прервали. — Почему бы тебе не остаться? Мы собираемся к моим родителям на семейный ужин. Присоединяйся к нам.

— Мы будем рады тебя видеть, — добавляет мама.

Себастьян открывает рот, затем закрывает его.

— О, эээм… Спасибо, но я не могу. У меня… у меня планы.

Рен хмурится, что случается редко.

— Ты уверен?

— Да, — Себастьян сверкает одной из тех ослепительных улыбок, которые свойственны моей семье и за которыми, как я поняла, скрывается гораздо более каменистая местность. — Я действительно ценю это. Рад был вас всех видеть.

— Пока, Проблема! — кричит Линни.

У него вырывается сухой смешок, но этот звук прерывистый, едва уловимый, как неверная нота в песне, которую я не могу уловить. Себастьян машет Линни, затем поворачивается ко мне.

— Мне нужно идти, так что…

Его взгляд встречается с моим. Затем, внезапно, его руки обхватывают меня, притягивая к себе. Я машинально роняю сумку на пол и обхватываю Себастьяна за талию.

— Себастьян, что ты пытался мне сказать?..

— Ты была ох*енно великолепна там, — говорит он мне на ухо, быстро и тихо. — Не только то, как ты играла, но и то, как ты постояла за себя. Я видел, как ты настояла на своём и сказала Джине, что будешь бить пенальти, даже когда она этого не хотела. Горжусь тобой.

Я сглатываю, когда в горле у меня появляется комок.

— Спасибо, Себ…

Он уходит прежде, чем я успеваю сказать ещё хоть слово, отпуская меня так резко, что я чуть не отшатываюсь, затем машет мне через плечо, а сам трусцой бежит к своей машине.

Я смотрю ему вслед, нахмурив брови, и чувствую, что Фрэнки присоединяется ко мне. Мы стоим плечом к плечу, а её рука танцует на трости.

— Он странно себя ведёт, — говорю я ей.

Фрэнки тоже смотрит вслед Себастьяну из-за своих больших тёмных очков и кивает.