Если только ты - Хлоя Лиезе

— Как, милейшая Шпилька, — в его голосе звучит безупречный, пронзительный сарказм. Дверь за ним захлопывается. — Вы ещё живы?

Глава 22. Зигги

Плейлист: Meiko — Bad Things

— Ты была само совершенство, — говорит Милли, сжимая мою руку.

Я улыбаюсь.

— Что ж, спасибо, но кто бы говорил.

— Ой, пфф, — она машет рукой, тихо смеясь, когда Митч помогает ей просунуть руки в один рукав кардигана, затем во второй. — Я не была такой.

— Была! — говорю я ей, протягивая контейнер с остатками, состоящими исключительно из выпечки Вигго. Милли очень любит сладкое. — Я никогда не слышала лучшей Маргарет.

— Льстивая женщина, — говорит она, подмигивая. — Спокойной ночи, дорогая. Увидимся в следующем месяце.

— Спокойной ночи, Милли, — я обнимаю её, потом Митча. — Спокойной ночи, Митч. Осторожнее за рулём, ладно?

Я придерживаю дверь открытой и машу рукой, пока эти двое, последние из членов клуба, направляются к своей машине.

Смех, которого я не слышала уже неделю, хриплый и низкий, заставляет меня вздрогнуть, когда я поворачиваюсь и закрываю за собой дверь.

Себастьян стоит на кухне, погрузив свои прекрасно татуированные руки по локоть в мыльную пену, и постепенно перемывает содержимое раковины, полной кастрюль и сковородок.

Глубокий, раскатистый смех Рена, похожий на папин, эхом разносится в помещении, и хриплый смех Себастьяна сливается с его собственным. Это заставляет меня невольно улыбнуться.

— Я не лгу, — хрипло произносит мой брат. — Клянусь!

— Это какое-то задротское дерьмо нового уровня, — говорит ему Себастьян.

Рен счастливо вздыхает, вытирая глаза.

— О Боже, я плачу.

Я прикусываю губу и отталкиваюсь от двери.

— Вы двое тут веселитесь?

Себастьян снова раскатисто смеётся.

— Твой брат — гигантский задрот.

— Что ж, очевидно, — соглашаюсь я. — Хотя я не думаю, Себастьян, что тебе есть над чем подтрунивать теперь, когда ты блестяще сыграл главную роль в «Много шума из ничего» с компанией приятелей-задротов, не так ли?

На его губах появляется мягкая улыбка, когда я смотрю на его профиль, чувствуя, как бабочки танцуют у меня в животе.

— Я раскрываю своё истинное лицо.

Рен легонько толкает меня плечом, когда я подхожу к нему и выдвигаю полку для посудомоечной машины, чтобы начать загружать её тарелками.

— Тебе не обязательно это делать, Зигс. У тебя сегодня ранее была тренировка, ты, должно быть, устала.

— Ты тоже, — напоминаю я ему.

Рен пожимает плечами.

— Я всё равно жду Фрэнки. Я не против.

— Где она? — спрашивает Себастьян. — И когда она вернётся? К тому времени я уже должен быть далеко отсюда.

Рен хмуро смотрит на Себастьяна.

— Аква-аэробика. И примерно через полчаса. Но почему ты собираешься уйти к тому времени?

— Потому что она всё ещё зла на меня, — говорит Себастьян.

— Это не так, — возражает ему Рен, опираясь бедром на стойку. — Просто у неё сейчас много забот, которые её напрягают, но на этой неделе ты отлично справился. Она была в восторге от статьи на ESPN о твоём возвращении.

— Что ж, это хорошо, — Себастьян споласкивает кастрюлю и ставит её на сушилку. — Но я всё равно не стану испытывать судьбу.

Я заканчиваю расставлять тарелки, затем тянусь к подносу с грязными столовыми приборами, но Рен отодвигает его подальше.

— С тебя довольно, — говорит он, улыбаясь. — Я закончу с этим. Иди домой. Поспи немного.

— Я уже большая девочка, Рен, — я тычу брата в бок, заставляя его пискнуть. — Я лягу спать, когда захочу.

— Никакой щекотки, — строго говорит Рен.

Себастьян поднимает взгляд, наблюдая за нами.

— Она безжалостна в этом своём щекотальном дерьме.

— Так и есть, — говорит Рен, пятясь от меня на шаг. — Однажды она так сильно защекотала Вигго, что он описался, а потом начал истерически плакать.

Я дьявольски ухмыляюсь.