Отказ не принимается - Саша Кей

Зареванная Эстель тут же требует прическу как у меня.

Эм…

— Ладно, — обещаю я ей, подмигиваю ее отцу и показываю кулак Тимке. Надеюсь, что все поняли, что прическа будет «один в один».

— Спасибо, — тихо говорит мне Виктор, хотя моей заслуги нет никакой. У ребенка просто уже сдали нервы, и все выплеснулось наружу. Девочка все еще косится на меня недоверчиво, но хотя бы не бросается вещами и в целом согласна расчесаться.

Но у Воронцова другое мнение. Он благодарно целует меня в висок, и Тимка закрепляет свежевыученное слово:

— Мандец! — возвещает он, и я где-то даже с ним согласна.

Виктор с воспитательным разговором уводит Тимошку, а мы с Тиль пытаемся вернуть ей человеческий облик.

Когда мы наконец выходим из комнаты, у меня ощущение, что мы с Эстель поменялись местами. Теперь у нее аккуратный пучок, а у меня на голове воронье гнездо.

Я пытаюсь привести прическу в порядок, но Виктор меня останавливает:

— Не надо. Оставь. Ты и так красивая, но чуть менее недоступная, — смущает он меня. — Варя…

Выдыхает Воронцов и прижимается ко мне, отчего меня бросает в жар.

— Я буду ждать вечера, — напоминает он, что не забыл о своем предложении. — Буду ждать. Но мне очень тяжело, когда ты такая холодная, — бормочет он мне на ухо, а руки его отправляются в непозволительное путешествие по моей спине. — Я лишь немного растоплю…

Глава 57

Поглаживания спины сопровождаются аккуратным подталкиванием меня в сторону соседней двери.

— Что вы делаете?

— Пытаюсь сделать так, чтобы у детей не возникло вопросов, — тихо поясняет он.

— Вопросов? — я всего на секунду теряюсь и пропускаю момент, когда мы оказываемся внутри комнаты. Дверь закрывается за спиной Воронцова, отрезая нас от гомона, царящего в остальной квартире.

Беглый взгляд вокруг подсказывает, что мы в спальне. Скорее всего, в спальне Виктора, и мне это совсем не нравится.

— И что все это значит? — стараюсь быть строгой, но Виктору моя напускная суровость, как слону дробина. Он только разглядывает меня горящим взглядом, заставляя учащенно дышать. Слишком откровенное желание полыхает в его глазах.

Но нет.

Я не поддамся.

Пойду к Тимошке.

Увы, несмотря на разрез, платье довольно узкое, и быстрый стремительный шаг мне не даётся. Воронцов мгновенно перехватывает меня. Оплетая руками-путами у самой двери, прижимает к твердому телу.

Его руки обжигают талию, скользят по животу.

— Варя, ледяная ведьма… Я же знаю, что ты не всегда такая…

Виктор покрывает поцелуями мои плечи, и бретели, будто сдаваясь на милость захватчику, спадают. Я извиваюсь в руках Воронцова, но только лишь помогаю этим его ладоням изучать мое тело.

Обхватив меня рукой поперёк живота, вдавливает меня в себя так, что я теряю равновесие. Чтобы не упасть, приходится согнуться и упереться в стену.

— Сейчас придут ваши гости…

— К черту всех. Подождут…

Его намерения я ощущаю ягодицами. И физиология дает о себе знать. Отвердевшая плоть пробуждает во мне женское.

— Виктор Андреевич… — язык заплетается.

А Воронцов другой рукой подтягивает подол повыше и ныряет в разрез, лаская бедро над резинкой чулка. Его пальцы, кажется, клеймят меня, будоражат, проходясь по краю тоненького кружева белья, дразнят предвкушением. Сладкая тяжесть нарастает в животе.

Прижимаясь губами к сгибу шеи, Виктор запускает руку в трусики, накрывая ладонью разгоряченную промежность.

— Девочка, — шепчет он, чуть наваливаясь и заставляя меня полностью подставить киску его притязаниям. Воронцов прокладывает дорожку из поцелуев вдоль позвонков, я чувствую его губы между лопатками, в кошачьем местечке, и покорная природе я прогибаюсь в пояснице. — Как я хочу оставить на тебе только эти камешки, и снова…

Что «снова» я могу только догадываться, потому что больше ничего не слышу.