Плеймейкер - Пайпер Лоусон

— Я сказал себе, что забыл, какая ты на вкус.

— У тебя короткая память, — вздыхаю я.

Клэй тянется к пуговицам на рубашке, расстегивая их по одной огромными руками. Его взгляд не отрывается от меня.

Я приподнимаюсь на локтях, затаив дыхание от его взгляда. Он бог, сильный и вечный, но эмоции в его глазах говорят о том, что он мужчина. Он снимает рубашку, обнажая очертания и мускулы, которые заставляют меня сгорать от желания. Чернила, которые рассказывают истории так, что его губам не приходится этого делать.

Он не торопится.

Клэй начинает с моих губ, целуя меня до тех пор, пока они не опухают.

Затем горло, ключицы и верхнюю часть груди. Как будто ему нужно убедиться, что я настоящая.

Он стягивает лифчик под грудь, приподнимая ее. Затем он запускает одну руку в мои волосы и опускается надо мной. Он боготворит меня, облизывая и посасывая один сосок, а затем переходит к другому, удерживая меня на месте.

Я пытаюсь дотянуться до него, но он прижимает мои руки над головой. Он одновременно нежный и дикий.

Ни один мужчина никогда не прикасался ко мне так.

Когда его рука скользит по моему животу под кружевом трусиков, я выгибаюсь от его прикосновения.

— Такая красивая, — пробормотал он, поглаживая уже намокшую кожу.

Он скользит пальцем внутрь меня, наполняя меня до боли знакомым способом. Он прикасается ко мне, пока я не начинаю кричать рядом с ним, затем он прижимается ко мне губами.

Что так приятно, так это то, что он здесь, со мной, телом и душой.

Присутствует.

Полностью.

Каждый дюйм намерений и обязательств перехватывает дыхание. Как будто он восполняет месяцы вопросов и сожалений.

Если бы могла говорить, я бы сказала ему, что он более чем преуспел в этом.

Я тянусь к его брюкам и снимаю их с его худых бедер. Он твердый и толстый, выгнутый дугой к мускулистому прессу.

Я пульсирую. На самом деле пульсирую от желания, дрожу от потребности соединиться с ним вот так.

— Клэй, — шепчу я, и его пристальный взгляд из-под век встречается с моим. — Поторопись.

— Я не хочу торопиться, — он все еще проводит пальцем по внутренней стороне моего бедра. Это исследовательские, дразнящие движения, как будто он еще не коснулся самых глубоких уголков меня.

— Пожалуйста.

На мгновение он замирает.

Затем обхватывает меня под коленями и приподнимает мои бедра навстречу.

Первое ощущение его члена головокружительно. Он толстый и невероятно твердый.

Каждый раз я сомневаюсь, смогу ли я принять его.

Больше, чем когда-либо, я жажду попробовать.

С напряженным выдохом он двигает бедрами вперед.

— О, — мои пальцы впиваются в гладкие мышцы его спины. — Ооооо, — вздыхаю я, когда он погружается внутрь дюйм за дюймом.

— Черт возьми, Нова. Ты мой рай.

Не просто рай. Его рай.

Не думаю, что я когда-либо хотела быть кем-то настолько, насколько хотела быть его.

Он входит в меня, медленными толчками, с каждым разом все глубже.

Клэй отстраняется, чтобы поискать на моем лице признаки боли или страдания.

Он ничего не находит.

Он мог бы разделить меня на две части прямо сейчас, и я бы притянула его ближе, сжимая костяшки пальцев.

Он делает толчок. Я сжимаюсь.

Я извиваюсь. Он стонет.

Даже когда он овладевает мной, я овладеваю им.

Мои ногти впиваются в его спину, а единственное слово на моих губах — его имя.

Когда он кончает, он выкрикивает мое.

— Помнишь, когда ты сделал эту татуировку? — я улыбаюсь, проводя пальцами по горному хребту на его плече, когда мы лежим в постели.

Он кивает.

— Одна из лучших ночей в моей жизни.

В моей жизни.

— Тебе так понравилось?

— Это были хорошие тако.

Я ударяю его, и он ухмыляется.

Теперь я тоже думаю о той ночи.

Я прикусываю губу.