Импринт - Вероника Десмонд (2024)

Его пальцы грубо обхватывают мою челюсть и заставляют поднять голову. Меня трясет.

– Отвечай.

– Что ты сделал с ним, Кастил?

Легкая ухмылка приподнимает его губы. Неважно, насколько он был ласков со мной, Кастил Сноу всегда был и является гребаным охотником, для которого ничего не стоит сломать жизнь человеку.

– Я не убил его, если ты об этом.

Я издаю облегченный вздох.

– Это слишком ничтожная мера наказания, – карие глаза прожигают во мне дыру, пока его рука больно щиплет правый сосок сквозь корсетный лифчик. Я всхлипываю от боли и от острого ощущения возбуждения, которое покрывает мое белье влагой. – Но он хотел трахнуть тебя пьяную и накаченную наркотиком, Катерина. Я заставлю его жалеть об этом до конца его жалкой жизни.

Его пальцы запутываются в моих волосах, тянут, скручивают, удерживая меня на месте.

– А теперь скажи мне, котенок, где конкретно он тебя трогал?

Я прикрываю глаза, не в силах выносить его мертвого взгляда.

– Мы пожали друг другу руки при встрече, – тихо выдавливаю я, боясь того, что будет дальше. По щекам продолжают катиться слезы, пока язык и губы Кастила наслаждаются моей кожей. – И он придержал меня за спину.

– Это все?

– Да.

Он отпускает мою шею и измученные соски. С моих губ срывается тихий стон из-за нехватки его пальцев, но тот заканчивается вскриком, когда он одним движением сбрасывает все со стола, с грохотом разбивая посуду. Затем меня приподнимают обеими руками, и моя задница касается прохладной поверхности кухонного острова.

– Я позавтракаю тобой. Затем выпорю. И напоследок трахну. Именно в такой последовательности, Кэт, – Кастил нежно гладит меня по щеке, и я дрожу, когда вижу в чужих глазах одержимость, смешанную с обожанием. Словно я – лучший подарок на день рождения в обертке его любимого красного цвета. – Теперь ты можешь плакать. Ты ведь будешь много плакать?

Я отрицательно мотаю головой, несмотря на текущие по лицу слезы. Кастил берет чистый кухонный нож, рвет ткань белья, а затем переходит к шнуровке корсета. Через мгновение я оказываюсь перед ним совершенно голая, плачущая и напуганная.

Он отходит назад, внимательно осматривая мое дрожащее тело.

– Вот что такое шедевр, – говорит мой монстр с фальшивой нежностью. – Но не хватает нескольких деталей. Ляг на спину и широко раздвинь ноги, Катерина.

Мои губы дрожат. Я почти закрываюсь руками, но останавливаюсь, сталкиваясь с абсолютной темнотой в его взгляде.

– Не смей, блядь, закрываться от меня.

Живот сводит от тревоги, а сердце грохочет в горле так сильно, что мне кажется, что я вот-вот умру. Черт возьми, это… слишком. Почти не контролируя себя, я всхлипываю и ложусь на поверхность стола.

– Руки по бокам.

Я делаю то, что он просит, при этом умирая от стыда. Краснота распространяется от груди и покрывает каждый дюйм моего тела. По просторному помещению проносится его тихий стон.

Он смотрит на меня. Почему его взгляд всегда такой осязаемый?

– Ты такая мокрая, детка. Согни ноги в коленях, поставь пятки на край и раскрой свою киску. Я хочу, чтобы видеть, как она плачет по мне.

Я прикусываю до боли губу.

– Хватит, – шепчу я. – Просто трахни меня.

Он смеется.

– Тебе напомнить последовательность? Сначала завтрак. А теперь покажи мне свою красивую дырочку, Катерина, пока я не прошелся по ней ремнем.

Моя шея нагревается, потому что я не привыкла, чтобы со мной разговаривали подобным образом, но я не смею ослушаться его. Потому что я на грани, и, вероятно, слишком очарована этим дьяволом.

Мысленно убивая его самым болезненным способом, я тянусь вниз, чтобы дотронуться до набухших складок и развести их в сторону. Мой вдох эхом раздается в воздухе, но превращается в жуткую тишину, когда он садится за стол прямо перед моими раздвинутыми ногами.

– Не хочешь пожелать мне приятного аппетита?

– Иди к черту.