Что было – то прошло - Дениз Стоун, Келз Стоун

Он снова направляет мои пальцы в свою руку и ласково сжимает их. — Я не боюсь боевых шрамов.

Я хочу, чтобы он поставил меня на кухонную стойку с кулаком в волосах и доказал, насколько хорошо я могу выносить твердость, скрывающуюся под этой простыней.

— Эйвери? — Он вырывает меня из моей мечты.

— Да? — Я встречаю его нежный взгляд.

— Мне нравится твоя рубашка.

Я гляжу на его рубашку, поглощающую меня целиком.

Прежде чем я успеваю ответить, мое внимание отвлекает неконтролируемое плеск блендера. Небольшое устройство яростно разбивается о кухонную стойку. Выключаю, и в мою квартиру возвращается тишина.

Лука садится за один из табуретов вдоль нашего маленького острова. Переливаю сливочную жидкость через ситечко в чистый стакан. Хватит только на одну порцию, так что надеюсь, недавнее желание поделиться выпивкой не покинуло его.

Я поворачиваюсь, чтобы разместить свою попытку приготовить орчату на кухонном острове. Лука поглощен страницами одной из любовных новелл, которые Лили хранит стопкой на прилавке, его ухмылка выглядывает из-под сексуальной обложки мускулистого мужчины, держащего гаечный ключ. Название расшифровывается как The Loose Screw .

Я очень надеюсь, что он не читает одну из запутанных сексуальных сцен, которые Лили описала мне всего несколько дней назад.

Он замечает, что я смотрю на него, и хихикает. — Я должен взять это домой с собой. У него есть несколько очень творческих применений для насадки для душа, которые мне нужно будет опробовать.

— Оставь это. Лили продолжает приносить домой дубликаты, — говорю я, ставя перед ним стакан. — У нас так много новелл Зои Моны. Я уверена, что с ними мы могли бы начать революцию.

Лука уверенно кивает и кладет «Открученный винт » обратно на прилавок.

Повернувшись ко мне, он переводит взгляд с выпивки на мою ухмылку. — Что это?

— Я очень надеюсь, что тебе понравится, — говорю я.

Навыки выпечки меня теперь не подведут!

— Тебе удалось налить мне стакан с собой? Он опирается предплечьями на стойку, этими великолепными жилистыми предплечьями, которые станут моей смертью, и тянет свою верхнюю половину над островом.

— Ты всегда умел обращаться со словами?

— Да, я рад, что ты наконец заметила.

Его лицо приближается к моему. Он нежно целует меня. Невероятно счастливая улыбка расползается по моему лицу.

Разве это то, каково было бы быть рядом с ним все время?

Он снова садится и делает большой глоток из стакана. Горло Луки сжимается, когда он сглатывает. На его лице появляется натянутая улыбка, и он возвращает мне стакан, кивая.

После нескольких секунд тишины я спрашиваю: — Ну, как дела?

— Так хорошо.

Во мне бурлит энтузиазм. Я беру стакан, прижимаясь губами к тому месту, где только что были его губы, и отпиваю смесь. Густая крахмалистая субстанция обволакивает мой язык, жжение корицы и гранулы сахара портят мне небо.

Это чертовски ужасно.

Я переворачиваюсь к раковине, промываю язык краном, пытаясь смыть зернистую текстуру изо рта. Смех Луки проносится по кухне над моим катастрофическим провалом, и я бросаю на него свирепый взгляд.

— Могу я спросить, что именно ты пыталась сделать?

—Орчату, — признаюсь я. Смесь не имела ничего общего со вкусным напитком, который мы выпили прошлой ночью.

— Почему?

Мои щеки пылают от смущения.

— Я хотела сделать для тебя что-то, что заставило бы тебя улыбаться, как вчера. Фу! Я не должна была пытаться использовать рецепт, с которым ты знаком.

— Я ценю, что ты хотела сделать что-то хорошее для меня. В следующий раз я научу тебя настоящему рецепту, и мы сможем приготовить его вместе. Он весело посмеивается. — Кроме того, орчата обычно не является напитком для завтрака.

— Мне жаль. — Мои плечи поникли в поражении. — Почему ты просто не выплюнул это?

— Ты просто выглядела так восхитительно, стоя там со своей счастливой улыбкой.