Что было – то прошло - Дениз Стоун, Келз Стоун

— Я говорила тебе, что тебе не нужно нести меня всю дорогу вверх по лестнице.

— Я хочу.

Мое тело колеблется под ее весом и желанием не сбить ее с ног, когда мы, наконец, достигаем четвертого этажа. Мои мышцы отказываются уступать усталости дня.

— Хорошо, но тебе придется отпустить меня, чтобы я могла открыть дверь.

Наконец я позволяю ей высвободиться из моей хватки, и она роется в своей сумочке.

Если бы я был по-настоящему эгоистичным человеком, я бы отведал от нее другой вкус в этом тесном коридоре. Затем я прижимал ее спиной к одной из этих стен и сдирал с ее кожи все остатки влажной одежды.

Я возвышаюсь перед ней, и глаза Эйвери встречаются с моими в чарующем взгляде. Сочные светлые волны сидят в неряшливой макушке над ее головой. Ее узкое черное платье прилипает к изящному склону ее ключиц.

Я наклоняюсь и шепчу ей в шею. — Думаю, я научился ненавидеть свои костюмы так же сильно, как и ты.

— Почему?

Ее голос возвращается к тому драгоценному дразнящему звуку.

Я веду руки к ее талии. — Это одна из вещей, которые мешают мне сделать тебя своей.

Она улыбается в ответ. — Это можно легко исправить.

Кого я шучу? Я эгоистичный человек.

Я подношу одну руку к ее лицу и снова соединяю наши губы, как два противоположных полюса набора магнитов. Наш поцелуй заставляет нас врезаться в ее входную дверь.

Металлический звук отдается эхом от земли внизу, прерывая нас. Мы отрываемся. Капелька пота скатывается по моему лицу, и я глубоко вдыхаю ее шею.

Она пахнет бурей, готовой посеять хаос. Мое тело гудит от потребности позволить ей.

Контролируй себя.

— Ключи, — говорит она в маленькое пространство между нами.

Я наклоняюсь, чтобы схватить их. Когда я встаю, я оставляю след нежных поцелуев на ее теле.

Наконец, я достигаю ее рта и смотрю вниз на мою богиню, промокшую от грозового летнего дождя.

— Эйвери, ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Наши сердца громко бились в тихом коридоре.

— Ты и сам не так уж плох.

Она подмигивает и крадет ключи из моих пальцев, поворачиваясь, чтобы открыть свою дверь. Она несколько раз тычет в замок, но чертова штука, кажется, застряла.

— Забей, — нетерпеливо шепчу я.

Она смотрит на меня из-под темных ресниц. — Эй, ему просто нужно немного разогреться.

— Не волнуйся, я знаю все о разминке, — уверяю я ее, и ее щеки краснеют еще больше.

— О .

Когда она входит в свою квартиру, я обхватываю ее руками и поднимаю с земли. Я веду нас к ее дивану.

Соседки не видно.

Я опускаю ее на диван и подпираю ее лодыжку подушкой.

— Не двигайся.

Я иду к морозилке, достаю несколько кубиков льда и скатываю их в чистое полотенце. Я заглядываю и вижу, что нога Эйвери не покинула того положения, в которое я ее поставила.

Значит, она может выполнять по крайней мере некоторые из моих требований. Я возвращаюсь к ней и кладу ей на лодыжку пакет со льдом. Она дрожит.

— Ты так хорошо делаешь то, что тебе говорят, — дразню я.

Ее дыхание становится неглубоким, и она поднимает свои карие глаза на мое тело, пожирая каждый мой дюйм. Она останавливается на выпуклости в моих штанах. Я улыбаюсь тому, как расширяются ее глаза.

— Не привыкай к этому, — говорит она. Ее розовый язык дразнящим жестом показывается между губами. Она не съеживается под моим пристальным взглядом. Каждое слово — это вызов, заставляющий нас сделать еще один шаг вперед.

— Как твоя лодыжка?

— Все в порядке, — говорит она.

Эйвери кажется мне человеком, который все еще будет смеяться с открытой раной в груди.

Ее кушетка прогибается под моим весом, когда я сажусь. Эйвери поправляет бедра, и подушки обнимают изгибы ее восхитительного тела.

— Здесь жарко, — наконец бормочет Эйвери в нарастающей тишине.