Мой друг - Оливия Лоран

Быстро слабею, выдыхаюсь. Если бы не держал, обессиленно рухнула бы прямо посреди дороги. Держит… И когда до моего затуманенного сознания доходит эта информация, хочу вырваться.

— Пусти, — шепчу задушенно. А затем накатывает очередная волна, открывается второе дыхание, снова срываюсь. — Пусти… Пусти! Пусти! — уже кричу на грани истерики.

Раздумывает не долго, но все же отпускает.

— Сядем в машину?

— Говори, что хотел и уезжай.

Потряхивает. Все еще штормит. Не знаю как держусь на ногах, но что бы сейчас не предложил — пойду в отказ, упрусь рогом, блин. Находит задержанный аффект отчаяния.

Артём поджимает губы, напрягает челюсти, в глаза не смотрит. Куда угодно, но не на меня. Помолчать приехал? "Прости" и замяли? Я ведь и правда никогда и дуться-то толком не умела. Какой-нибудь пустяк разруливала наша детская мирилка. Больше как прикол, что-то общее, только между нами… Но пусть только рискнет сейчас кирпич припомнить, пришибу им же!

— Ми, не знаю, что сказать…

Ну супер! Подготовился прям.

— Придурок, идиот конченный, херню сморозил. Не знаю… Не смог сдержать в моменте. Раскачало че-то.

Кидает быстрый взгляд, реакцию проверяет. А меня и правда расшатывает… Не могу, так сложно злиться, не умею, блин! На него не получается… Обида заливает, с примесью банальной ревности. Сколько так тянуть еще, смогу ли? И без него никак и с ним… тяжко.

Переминаюсь с ноги на ногу, подрагивая от холода. Хоть и теплая зима в этом году, но все же февральская ночь дает о себе знать, пробирает до костей.

Или не в этом дело?

Снимает кофту, заботливо накидывает на мои плечи, выкручиваюсь и отхожу.

— Да подожди!

Направляюсь прямиком на пассажиркой сидение. И это не от того, что передумала и приняла его предложение, а потому что сама так решила! И не важно, что могла бы с таким же успехом пойти в дом…

Садится следом, заводит двигатель и включает обогрев на полную.

— Мил… — выдает на серьезе. — Че делать будем-то? Тебе норм? Не ломает разве? Меня пиздец как колбасит! Целый день, блядь! — вываливает на одном дыхании. — Мириться надо…

— Кому надо?

— Мне… — произносит, не раздумывая. — Тебе. Нам!

— Подумаешь… Друзья приходят и уходят, — роняю тихо, а саму от этих слов выворачивает.

Разве готова к этому? Да это мой самый жуткий кошмар!

— Блядь… Ты щас серьезно? Серьезно, Ми? Пиздец… Какой уходят?! Какой, нахуй, уходят! Охереть…

Ничего не отвечаю, лишь плечами неопределенно пожимаю. Лицо держу. Все старания прикладываю к этому невыносимо энергозатратному процессу. "Не выглядеть жалкой" — кручу на повторе.

А его заметно передергивает… Сжимает руль до побелевших костяшек на руках. Кривится так, словно… словно мои слова ему причиняют боль.

— Нет, блядь. Это навсегда, — отрезает со всей уверенностью. — Поняла? Навсегда, Ми.

Вот только… Что навсегда? Что в его понимании значит "навсегда"? Какой смысл вкладывает в это слово? И на сколько сильно он разится с тем, что вкладываю я.

— Я соскучился… Хреново без тебя, тоскливо, — давит с каким-то отчаянием.

«Мне тоже» пульсирует в голове, но произнести не способна.

— Дай обниму? — со слабой надеждой просит.

— Не хочу… — хочу! Еще как хочу! Но разве я могу это сказать?

Противоречу сама себе. И все-таки злость есть. На себя. Почему мне кажется, что это я все усложняю? Может просто признаться? А там что будет. Как сказать? Начинаю раскручивать и только закидываю себя в состояние жуткого стресса. В панике стягивает спазмами живот, диафрагма зажата — не вздохнуть, лицо пылает, даже на ушах ощущаю жар, ком в горле — не выдавить и слова.

А он тем временем усмехается… Но в смехе этом нет ничего веселого. Какой-то нервный он, вымученный, безысходный.

— Потерять тебя — невозможно… Скучаю. Пиздец как.

И тут я совершаю что-то невообразимое…