Не жалея ни о чем - Ш. Фарнсуорт

Мое тело начинает двигаться к следующему пику быстрее, чем я считала возможным. Мое дыхание прерывистое, жар струится через меня бесконечными потоками. Пот увлажняет мою кожу.

— Ты близка к тому, чтобы снова кончить. — Оливер стонет от этих слов, возбуждение углубляет их до низкого рычания. — Я это чувствую.

Я стону, мои руки сжимают мягкую ткань моего одеяла, когда он полностью выходит, скользя вокруг меня и касаясь моего клитора. Дразнит меня обещанием большего удовольствия.

Я не знаю, как он до сих пор не кончил. Его член такой твердый, что едва двигается, когда я выгибаю спину и трусь об него, пытаясь усилить трение. Пытаюсь вернуть его обратно в себя.

Руки Оливера оставляют мои бедра и движутся вверх по бокам живота, оставляя за собой дорожки из мурашек, пока он исследует мое тело. Одна рука касается твердой точки моего соска, и я вздрагиваю от нового прилива удовольствия.

Затем его руки возвращаются на мои бедра, скользят вниз, чтобы шире раздвинуть мои ноги для него. Прохладный воздух разглаживает скопившуюся там влагу, питая неумолимую боль. Второй оргазм больше не кажется невозможным. Он кажется неизбежным.

Он снова врезается в меня, внезапно и достаточно сильно, такое ощущение, что я снова беру его в первый раз.

— Я буду наблюдать за тем, как тебя трахают только в том случае, если это делать буду Я.

В этих словах есть темное чувство собственности, скрытая сила, которой я не ожидаю. Я представляю, что он видит, меня распростертой и отчаянно нуждающейся в нем. Полная противоположность насмешкам над ним по поводу секса в туалете бара с другим мужчиной.

Я стону и хнычу, когда он задает мучительный темп, врываясь в меня снова и снова, пока я не падаю с обрыва в блаженное забытье. Я кончаю снова, сжимаясь вокруг твердой длины его члена, в то время как он продолжает раскачиваться внутри меня.

Дрожь сотрясает меня, когда бессмысленное удовольствие захлестывает меня с силой цунами, затягивая меня на дно бесконечными волнами. Я едва осознаю это настолько, чтобы почувствовать толчок внутри, когда он эякулирует, наконец-то обретя собственное освобождение.

Я падаю на мягкий хлопок своего покрывала, чувствуя себя как полотенце, которое только что отжали. По моему телу пробегает удовлетворенный гул, когда я переворачиваюсь на спину, наслаждаясь полностью расслабленным состоянием.

Я провожу рукой по волосам, убирая светлые пряди с глаз и с лица. Мое дыхание начинает замедляться, отчаянные вздохи становятся ритмичными и легкими, когда я смотрю, как Оливер наклоняется и берет салфетку с прикроватного столика.

Он снимает презерватив, заворачивает его, а затем выбрасывает в мусорное ведро. Даже вялый, его член впечатляет. Моя киска набухла и удовлетворена, но между ног снова пульсирует, напоминая о том, как ощущалась эта длинная, толстая длина внутри меня.

Я могу сказать, что он не уверен, что сказать или сделать. Что он готовится уйти и пройти по коридору в комнату для гостей.

Это то, что он должен сделать. Чего я должна хотеть, чтобы он сделал.

Но прежде чем мои глаза закрываются, я шепчу:

— Ты можешь остаться.

На самом деле это не приглашение. Потому что приглашения служат определенной цели, и я не уверена, какой смысл ему оставаться. Я устала, и я не та, кто летел пять часов, попадая на три часа назад. Все, что мы сделаем, это поспим. И я должна хотеть, чтобы кровать была в моем распоряжении. Мне нравится мое пространство; вот почему я живу одна.

Поэтому я удивлена, когда скрип матраса вызывает во мне легкую дрожь. Когда звук его дыхания успокаивает, а не раздражает.

Даже с закрытыми глазами я чувствую, как он движется. Несколько секунд спустя кашемировое одеяло, которое я держу в изножье кровати, накинуто на мое тело, мягкие волокна слегка касаются моей обнаженной кожи.