Не жалея ни о чем - Ш. Фарнсуорт

Динамика отношений между нами изменилась в ту секунду, когда я поцеловал ее прошлой ночью. Взрослые поступки должны сопровождаться взрослым поведением. Мы относились к супружеству как можно более зрело. Вести себя как два гормональных подростка, которые впервые пошалили, а потом столкнулись в коридоре, притворяясь, что не знают друг друга, не кажется правильным способом справиться с этим.

Ханна ничего не говорит, когда я сажусь на табурет рядом с ней. Но она не отстраняется, когда мое колено случайно касается ее.

Я отправляю в рот кусочек яиц, внезапно почувствовав голод. Они приготовлены превосходно, легкие, пышные и не пересолены.

— Над чем ты работаешь? — Спрашиваю я, кивая в сторону экрана.

— Просто просматриваю контракт.

— Когда ты собираешься рассказать своему отцу об архитектурной школе?

— Если я не поступлю, то никогда.

— А если поступишь?

Я многого не знаю о Ханне.

Но я точно знаю, что она одна из самых умных, самых преданных людей, которых я когда-либо встречал. Я убеждался в этом снова и снова во время игры в крокет прошлой ночью. Если бы я был игроком, я бы поставил на нее все свои деньги. Если она хочет стать архитектором, я не могу представить мир, в котором Это не стало явью.

— Я не знаю. Я не хочу… разочаровывать его.

— Он будет рад за тебя, Ханна. — Я абсолютно уверен в этом. Потому что я видел отца, который рассматривает своих детей только с точки зрения ценности, которую они приносят семейному бизнесу. И Дин Гарнер не такой человек.

— А как насчет тебя? — спрашивает она, поворачиваясь на стуле лицом ко мне.

Я проглатываю еще кусочек яйца.

— А что со мной?

— Ты хочешь работать в «Кенсингтон Консолидейтед»?

Как ни странно, этот вопрос мне никогда раньше не задавали. Этого всегда ожидали от меня, как будто моя жизнь была шоссе без съездов, заканчивающимся в одном пункте назначения. Я предполагаю, что логика такова: почему бы и нет? моя семья основала одну из самых мощных и успешных компаний, когда-либо существовавших. Новые сотрудники входят в здание с широко раскрытыми глазами и благоговейным выражением лица, не веря, что им придется работать в легендарных четырех стенах. Отказаться от этого наследия было бы шокирующим предательством.

— У меня это хорошо получается. Мне это нравится.

— Это не то, о чем я спрашивала.

Моя вилка вспарывает желтую горку на моей тарелке. Я откусываю еще кусочек. Глотаю.

— Допустим, к тебе пришел клиент. Его дед был генеральным менеджером этой команды-аутсайдера. Создал ее из ничего, превратил во что-то. Его отец играл за них, устанавливая все рекорды. И они делают ему предложение. Дают ему шанс внести свой вклад в наследие. Чтобы вписать его имя в учебники истории. Если бы он подписал контракт, ты бы спросила его, почему он хочет играть?

— Так это гордость?

Я выдыхаю.

— Это сложно, вот оно как.

Предложение моего отца вертится у меня на кончике языка.

Ханна присоединилась к короткому списку людей, чьим мнением я дорожу. Я не уверен, когда, почему или как это произошло, но она там. Я ее едва знаю. Но мне кажется, что я знаю достаточно, и по какой-то причине, которую я не могу понять, того короткого промежутка времени, который я провел рядом с ней, было достаточно, чтобы убедиться в этом.

И я хотел бы услышать ее точку зрения, что она думает об этом предложении. Она уже знает даже о Кэндис. У нее есть некоторое представление о том, почему мои отношения с отцом еще более запутанные, чем думает большинство людей.

Но она также и моя жена.

И она также женщина, с которой у меня был секс прошлой ночью. Рядом с которой я проснулся этим утром.

Говорить ей, что часть срочности нашего развода заключается в том, чтобы я мог сделать предложение кому-то другому, звучит как ужасная идея по другим причинам, чем раньше.