Не жалея ни о чем - Ш. Фарнсуорт

— Хорошо.

Как бы мне ни было неприятно, что мой отец знает — особенно то, как он узнал, — это облегчение. Впервые с тех пор, как я увидела тот листок бумаги рядом с кроватью, мне кажется, что я могу забыть об этой ошибке. Как будто с ней можно справиться.

— Ты в порядке, Ханна?

— Да. — Я киваю, дважды. — Я в порядке.

— Я могу сам с ними поговорить, если хочешь.

— Я хочу остаться.

Гордая улыбка расплывается по лицу моего отца, и прилив облегчения становится сильным. Я волновалась, что он захочет, чтобы я ушла после того, как все испортила с Логаном. И я была в ужасе от того, что он стал бы хуже думать обо мне.

— Тогда пойдем, — говорит он.

И мы возвращаемся внутрь.

ГЛАВА 10

ОЛИВЕР

Я ненавижу этот дом.

Если у меня и были какие-то положительные воспоминания об особняке, где я вырос, то они давно исчезли.

Один палец постукивает по стакану, стоящему рядом со мной. Я не сделал ни глотка коньяка, который мне подали, когда я пришел. Орехово-фруктовое послевкусие никогда не было моим любимым. И еще я хочу сохранить ясную голову.

Я не знаю, сколько времени пройдет, пока меня официально не объявят холостяком. Я намеренно был расплывчатым со всеми адвокатами, с которыми разговаривал, не желая сообщать какие-либо конкретные или изобличающие детали, пока не выберу одного. Ханна не прислала мне имя того, кто ее представляет. Она также не ответила на мое сообщение.

На то, которое я написал и удалил десятки последующих. Что само по себе глупо. Я никогда не сомневался в себе настолько. Но я думаю, что полное молчание означает, что я оскорбил ее, а это совсем не то, что я хотел сделать.

Я бьюсь в темноте, как сориентироваться в этой ситуации. И единственный человек, который знает об этом беспорядке, — Ашер, и я не уверен, что он сможет как-то помочь в составлении текстов.

— Вау, что за вечеринка.

Я поднимаю глаза на звук голоса Скарлетт, удивленный, увидев, что она и ее Крю входят в гостиную, где я сижу.

Брэнсоны еще не прибыли. Дворецкий проводил меня, когда я прибыл, вручил мне стакан коньяка и сообщил, что мой отец разговаривает по телефону.

Они поразительная пара: Крю в смокинге и Скарлетт в черном платье до пола, в скрытые складки которого вшито серебро, сверкающее при каждом ее шаге. Я уверен, что она сама его придумала.

Я встаю, протягиваю руку Крю, а затем целую Скарлетт в щеку. Она улыбается мне. Обычно мы так приветствуем друг друга на публике, а не наедине. Я не был уверен, что это будет приветствоваться, и ответ Скарлетт обнадеживает.

Крю осматривает гостиную. Массивный каменный камин занимает большую часть одной стены, над каминной полкой висит портрет нашего прадеда Чарльза Кенсингтона, основателя «Кенсингтон Консолидейтед». Несмотря на то, что уже почти весна, в камине потрескивает зажженное полено. Вся обстановка здесь не изменилась со времен нашей юности. Бархатный диван с подлокотниками, на котором я только что сидел, — тот самый, на котором няни упрекали меня за то, что я прыгала в детстве.

— Я не знал, что вы, ребята, придете сегодня вечером, — заявляю я, снова садясь.

Преднамеренное решение со стороны моего отца. Он мог бы сказать мне, что пригласил или планировал пригласить Крю и Скарлетт на ужин сегодня вечером.

И напоминание, что мы с Крю не разговариваем. Не регулярно. Я не видел и не разговаривал с ним с тех пор, как вернулся из Вегаса.

— Папа сказал, что это важный вечер, — говорит Крю, садясь на такой же диван напротив меня. Скарлетт опускается рядом с ним.

Я точно знаю, почему мой отец пригласил их. Он хочет покрасоваться перед Леонардо Брэнсоном. Дать понять, на что он идёт и почему было бы глупо не поощрять это соглашение.

— Могу я предложить вам коньяк, мистер Кенсингтон? — Снова появляется тот же дворецкий, который обслуживал меня.

— Конечно, — отвечает Крю.