Я не уверен, что кто-нибудь замечает. Гарретт становится все более общительным с каждым выпитым бокалом вина, а Сиенна всегда общительна. Они ведут большую часть разговора, засыпая Куинн вопросами о ее жизни в Лондоне и планах в Нью-Йорке, бросая в мою сторону несколько многозначительных взглядов.

Я беру палтус, который подавался с тушеным луком-пореем и маринованным ревенем, запивая каждый кусочек вином.

Вместо того, чтобы поднять мне настроение, алкоголь еще больше его портит.

Я думаю о тысяче вещей, которые хотел бы сказать, когда Ханна позвонила. Я даже не уверен, поздравил ли я ее. Я определенно не спрашивал, рассказала ли она своему отцу или остальным членам семьи. Если нет, то празднует ли она в одиночестве?

Холодный комок страха появляется в моем животе и распространяется, представляя ее и какого-то другого парня. Мне даже не нужно это представлять — я был свидетелем этого. И я пережил это. Я был парнем в баре, столкнувшимся с загадочной блондинкой Ханной Гарнер. Перед ней трудно устоять, и большинство парней не стали бы утруждать себя попытками.

Я отодвигаю свою тарелку с остатками нескольких кусочков рыбы, мой аппетит полностью пропал.

— Ты знаешь, где уборная? — Я спрашиваю Гарретта.

— Вниз, в подвале, — говорит он мне. — Иди в заднюю часть, а затем по лестнице.

— Спасибо. — Я бросаю взгляд на Куинн. — Я сейчас вернусь.

Она кивает и улыбается. Ее самообладание не дрогнуло за весь вечер, даже когда я достаточно долго стоял на тротуаре, чтобы не заметить Арло Хэтуэя за нашим столиком. У нас был короткий разговор, когда он уходил, но не тот, который мог бы привести к налаживанию контактов. И мне даже все равно.

Инструкции Гарретта точны. Мужской туалет — первая дверь после кухонь.

Но я не захожу внутрь. Я прислоняюсь к стене сразу за входом и закрываю глаза, пытаясь успокоить свои мысли и восстановить некоторое равновесие. Сегодняшний вечер должен был быть посвящен Куинн. Тому, чтобы узнать ее получше и определить, как мы могли бы работать как пара.

Но мои мысли полны Ханной. И я хотел бы винить во всем ее звонок, но она была там задолго до того, как зазвонил мой телефон. Я думал, что чем больше времени пройдет с тех пор, как я видел ее, говорил с ней, трахал ее, тем легче это будет. Вместо этого это боль, которая становится все сильнее, как будто игнорирование ее только усугубляет ситуацию.

Я вытаскиваю свой телефон из кармана и набираю ее номер, глядя на лампы дневного света и слушая, как он звонит.

Звон.

И звон.

— Привет, вы позвонили Ханне Гарнер. Я недоступна…

Пробормотав проклятие, я заканчиваю разговор. Кто, черт возьми, знает, что бы я оставил на голосовой почте. И мне не у кого спросить совета, как справиться с этой ситуацией. Гарретт думает, что я встречаюсь с Куинн. Крю понятия не имеет, что я когда-либо встречался с Ханной. Скарлетт сосредоточена на том, чтобы помочь мне развестись. Помимо этого, список людей, с которыми я регулярно общаюсь, в основном деловые партнеры. Им могло быть либо наплевать на мою личную жизнь, либо они продали бы меня таблоидам.

После нескольких разочарованных выдохов я возвращаюсь наверх. К счастью, ужин подходит к концу. Гарретт настаивает на том, чтобы разделить счет, и тогда Сиенна и Куинн берут свои куртки из гардероба.

Я глубоко дышу, как только мы оказываемся снаружи.

Сначала это одна вспышка. Затем две, четыре, десять.

Гарретт хлопает меня рукой по спине, затем наклоняется ближе.

— Извини за это, чувак. Сиенна хочет вызвать хоть какой-то интерес перед свадьбой. Идем, мы вас, ребята, подвезем.

Я сразу понимаю, и это резко снижает мое и без того низкое мнение о Сиенне. Она дочь ведущего новостей и светской львицы, которая работала организатором свадеб после окончания колледжа. Не так уж и важно, но папарацци не стали бы здесь появляться. Я, с другой стороны? Я редко выхожу на улицу, и я никогда ради показа.