После долгой зимы - Мар Лиса (2024)

Я зашипел от боли, мгновенно выплывая из омута памяти. Пока я предавался воспоминаниям, забытая в пальцах сигарета прогорела до фильтра и обожгла кожу. Раздраженно выкинул ее из рук, затоптал ботинком и вернулся в ангар. Курить расхотелось.

Ада

Обычно я сидела бы, как воды в рот набравши. Но это был серьёзный поворот в моей жизни, надо было попытаться сделать хоть что-нибудь.

— Я уже совершеннолетняя, могло бы мое мнение насчет этой свадьбы учитываться? Я ее не хочу.

— Только вот паспорт у меня твой, неблагодарная! — мать замахнулась на меня тряпкой, которой протирала стол. — Такое счастье с божьей помощью на голову свалилось, а она нос воротит!

— Я ведь просто могу сказать "нет", когда будут спрашивать согласия, — совсем уж робко добавляю я.

— Кто тебя спрашивать будет, дура! Когда союз на небесах заключается, никому не интересно какое-то земное несогласие. Буду молиться перед Единым за себя и за тебя, чтобы не гневался на необразованную, что счастья своего не понимает, — мать картинно схватилась руками за голову и начала беззвучно двигать губами. А потом снова подняла на меня глаза и выдала: — А если планируешь выкинуть что-то, так я за Семёна Николаевича Прасковью отдам. Уверенна, девочка оценит, какая божья милость ей выпала.

И я вспоминаю Прасковью. Ее светлую душу и солнечную улыбку, жаркий шепот по ночам, сокровенные мечты о принце, о большой и чистой любви, которая потом приведет к союзу, одному и на всю жизнь. И понимаю, что не могу с ней так поступить. Крепко зажмуриваю глаза и тихо отвечаю:

— Не планирую.

Я выхожу замуж в конце апреля. В ночь перед свадьбой Прасковья рыдает без остановки, лежа у меня в кровати, намачивая мою ночную рубашку. А я спокойна. Внешне. Внутри мне хочется кричать в голос, но… Я очень люблю свою младшую сестру. И я верю, что спасаю ее от такой участи хотя бы на время.

А в день свадьбы, облачившись в какое-то древнее платье невесты, предающееся у нас в общине, пройдя с утра исповедь у нашего священника, я еду в город впервые в своей сознательной жизни. Мне все ново и непривычно. Открыв рот, глазею на высокие дома, вереницы машин, яркие вывески, большие магазины, одежду девушек и юношей. Мозг взрывает калейдоскопом новых впечатлений. Так остро реагирую на все диковинки, что у меня щиплет в носу и глаза на мокром месте. А все остальное будто не со мной. Не я захожу в ЗАГС по красивому крыльцу, не я говорю "да", ставлю подпись, меняюсь кольцами, не я получаю целомудренный поцелуй чужими сухими губами в мои сжатые и холодные. Кажется, мозг, во избежание перегрузки, решил услужливо закрасить память о том дне крупными мазками, оставив лишь мелкие штришки между, и я благодарна.

По возвращению нас ждет настоящий пир по меркам нашей общины. Чревоугодие — грех. Обычно наша еда весьма аскетична. Овощи и фрукты с собственного огорода, нечасто — мясо, тоже выращенных нами животных, домашний хлеб, крупы, покупаемые в местном магазине. По поводу моей свадьбы столы ломятся от угощений. А мне кусок в горло не лезет. Ловлю на себе довольные взгляды моего супруга и гадаю, на что же я подписалась.

Ада