Княжна - Кристина Дубравина

Стало чуть свободнее, когда Беловы, Сурикова и Берматова ушли успокаивать проснувшегося Ваню. «Пачка сигарет» была не той композицией, под которую можно было бы танцевать чувственные танцы, но в знак протеста всем Кириным недовольствам «медляк» подходил более, чем хорошо.

Хотя, вероятно, для неё этот «протест» — слишком много чести, но за Аню и других, вероятно, всё ещё решали вина, шампанские и коньяки.

Тома улыбнулась широко, поднимая в сторону недавних новобрачных почти опустевший бокал. Валера, разглядывая флакон одеколона, который Ольга от лица Беловых ему подарила, стал завывать строки Цоя:

— …из чужого окна, и не вижу ни одной знакомой звезды…

На талию Ани упала ладонь крепкая. Горячая, любимая. Она сама не заметила, как закусила нижнюю губу, убивая даже воспоминания о ровно нанесенной помаде, и на Пчёлу посмотрела сквозь опущенные ресницы. Стрельнула глазами зелеными, как лазерами, на поражение.

«Кап» — отозвалась ещё одна капля.

— Не забыл? — усмехнулась без зла бывшая Князева и, ладонь положив на плечи мужу, ждать стала, когда он правильный шаг «треугольником» сделает, её за собой уводя.

Пчёлкин хмыкнул, за правую ладонь жены взялся и, за первым движением пряча напор, ближе Анну прижал.

Девушка, как по стойке, вскинула подбородок, и приставила левую ногу к правой. Пол-оборота. Взгляд — ни в сторону. И опять — приставной шаг, оборот, приставной шаг, оборот… В глазах искорки, сходные с играми бенгальского огонька, а в голове в относительном мире уживались мысли как о совершенно бессовестных вещах, так и о почти невинных, детских поцелуях, длительностью своей не способные сравняться даже с секундой.

Юбка от каждого движения бедром в кокетстве приподнималась, но высоко не задиралась. Кос на пару смотрел с грустью, которую не увидел никто, кроме Киры, но Ильина — к счастью или, напротив, горю Холмогорова — за оскорблением собственного достоинства ничего «такого» не заметила.

Аня головой качала, волнами волос себя гладя по лицу, когда Макс к Валере присоединился, уже в два голоса заводя песню Цоя. Под ёлкой остались постепенно опадающие иголочки и дождики серпантинов, упаковки от вскрытых подарков и «мешок» тёти Кати.

Ильина взялась за бокал, стащила без спроса Витины сигареты, ушла к окну на кухню, выразительно при этом пихнув Коса.

Тома качнула головой и, проводя строптивую внимательным взглядом, близким к осуждающему, шепнула Холмогорову через стол:

— Да, Кос… С характером она у тебя.

В ответ он только рукой махнул и налил себе новую стопку, горечь которой не шла в сравнение с горечью, травящей мысли.

На пороге вдруг оказалась тётя Катя. Она и не собиралась смывать свой грим, чем только сильнее веселила и напоминала о празднике, дарящий минуты спокойствия и неделю выходных дней. Аня заметила маму только после того, как с Витей сделала очередной шаг, как муж ей на ухо в напускном разочаровании кинул:

— У меня ж последняя сигарета в пачке оставалась…

Она прыснула, а потом, возвращая лицу относительной серьёзности, не сильно дала ему пальцами по затылку. Витя не расстроился ничуть, а только ухитрился при толчке к девушке наклониться и поцеловать её — хотел украдкой, быстро отсоединиться, но Анна не позволила.

Левая ладонь заместо плеча обняла шею супруга, на себя потянула, а сама Пчёлкина губы расслабила, углубляя касание и разом инициативу, взятую на миг, отдавая в руки мужу.

Кап.

— Анька!..

Она, вздрагивая, обернулась на зычный оклик, которого в школе, признаться честно, малость побаивалась. Мама же стояла у порога и, не дожидаясь, пока дочь очевидный вопрос задаст, указала пальцем в сторону коридора и скрылась за дверями.

Уходит, надо проводить.