Небо в алмазах - Alexandrine Younger

— Да ну тебя, космонавтка, когда тебе вообще угодишь, ёлки-палки? — Белый беззлобно отмахивается, уступая девушке большое кресло, но через несколько мгновений обмен любезностями с Холмогоровыми прерывает секретарь — у аппарата Душанбе. — Ладно, Фара трубки рвёт! Переживает, братишка…

— Привет передавай…

— Горячий!

— Как чебурек?

— Печенег, бля…

— Заразы оба!

Фархад Джураев — кадр почти легендарный, до определенного момента известный друзьям Белого лишь по его армейским рассказам. В этом Лиза снова убедилась несколько недель назад, с легкой руки Космоса, когда уроженец Таджикистана посетил всесоюзную столицу. Но Холмогорову не до звонка Фары, о чём она может понять, когда он переводит взгляд в сторону двери…

— Пойдем отсюда, кенгурятина…

— На кудыкину гору?

— Ну… если ты так хочешь!

— Ты сам это сказал…

* * *

— Что, в офис завтра опоздаешь, не успев привыкнуть?

— Да пусть Пчёла загребётся там в своих контрактах!

— А ты теперь тоже главный по цифрам?

— Ты сомневаешься, что крут до чёртиков, а, моя красивая?

— Сам ты чёртик, Холмогоров! Без вариантов!

— Это всё чего ты можешь сказать мне взамен на мою неземную любовь?

— Космическую…

— Суперскую!

— Да-да-да…

— Давно у нас не было таких разговоров!

— Старость…

— Тебе двадцать два!

— Дерево посадил, квартира есть, а сын…

— С самурайскими премудростями — сразу мимо, космонавт!

— Я ж просто пободаться…

— Не спорь со мной в том, что я действительно предчувствую!

— Ладно, у меня время есть.

— У нас есть время, Кос, у нас…

Космос, перекинув черный пиджак за свои широкие плечи, удерживает в ладони лёгкие женские босоножки. На него летят шальные брызги фонтана, он лишён возможности закурить, но Холмогоров сидит рядом с Лизой, не отрывая влюбленного взгляда от милого профиля. На них должно быть смотрят прохожие, не воображая, какого лешего высоченный дядечка и беременная женщина потеряли там, где несколько часов назад гурьбой гонялись дети, но в такие погожие деньки трудно удержать себя в четырех стенах. Они и не собирались делать так, как другим казалось правильным.

И Лиза опустила пятки в теплую воду, пытаясь высмотреть, сколько всего копеечных монеток видится на прозрачной поверхности. Их было так много, что девушка постоянно сбивалась, ударяя по воде кончиками пальцев, взывая к арифметическим навыкам Космоса. Но он только усмехался, изредка поглядывая на «Линкольн», припаркованный за воротами сквера.

— Слушай, Скрудж, — имя богатого селезня всплыло в голове Холмогорова стихийно, — да подарю тебе я тебе целое деньгохранилище, чего ты глаза портишь, считаешь? Как братец твой, но только тот, морда рыжая, баксы прям жрать готов…

— Спасибо, Кос, — не одна Лиза смотрит центральное телевидение утром воскресенья, — не смотрит он мой телик, да, ты бы ещё «спокойной ночи» включила! Ага…

— Я тоже готовлюсь…

— К родам?

— А то, — Космос вылавливает Лизу за ноги, — всё, не вертись, вечер, холодно.

— Доктор Холмогоров, лето, плюс тридцать! А я с Ленинграда, мне жара противопоказана…

— Простынь мне… — неловким движением пиджак Космоса падает в фонтан, и поэтому Лиза заливисто смеется, — твою дивизию, всё! «Линкольн» скучает, поехали…

— Не украдут наш корабль, не волнуйся, а пиджак постираю. Знаешь, ведь теперь я буду ещё больше сидеть дома, — третий курс обучения в юридическом институте закончился, а казалось, что только вчера Лиза, не послушав Пчёлкиных, отдала документы не на педагогический, ни разу не пожалев, — а Софка уже придумала называть меня слоником. Я не настолько объемная…

— Нашла кого, блин, слушать, — закончив с обувными застежками Лизы, Кос пытается поймать в импровизированном водоёме пиджак, при этом не изгваздав брюки и рубашку, — у этих пчёл в голове сплошной винегрет! Мотает туда-сюда…