Небо в алмазах - Alexandrine Younger

Холмогоров не желает, чтобы кто-то вообще мог узнать о том, что с кем-то ему необходимо проявить свою спящую чуткость. Что он может сбавить обороты и покориться тому, кто нуждается в его внимании. Есть в этой жизни необъяснимые вещи, и их чувства с Лизой останутся без излишних комментариев. И когда она медленно проводит губами по его щекам, а после задевает зубками крепкую шею, и начинает довольно посмеиваться, зная, какую власть имеет в данный момент, Кос окончательно теряет способность думать. Его план по покорению крепости перешёл в руки осажденной, и Лиза, нежно приникнув к его плечу, даёт ощутить, что она снова выиграла…

— Не молчи, солнце, засыпать ещё рано! — требовательный голос, полный неги и женственности проникает в сознание Холмогорова, а ласковые пальчики проходятся по груди и спускаются ниже, заставляя делать только то, что скажет она. Но в ответ молодой мужчина может только покачать головой, и потянуться к спелым губам блондинки с новым крышесносным поцелуем. — Мне воздуха сейчас не хватит, — едва произносит Лиза, откидывая с себя и Космоса пуховое одеяло, — не замёрзнем. Жара!

— Давно пора привыкнуть, бесстыжая, что от меня ни на шаг!

— Так уж и не пустишь?

— Не-а, тебя и тут кормят.

— Ценная собственность?

— Со всех сторон, родная! — теперь сил для сопротивления нет у Лизы, которую целуют все откровеннее, спускаясь к тонким ключицам, и ревностном прижимают к себе так, будто они не виделись целое тысячелетие. А ведь сегодня они расставались максимум на полчаса, пока она решала свои дела в институте, а Кос смотрел десятый сон в «Линкольне». Не с его отношением к высшему образованию заходить вовнутрь храма науки. — Охомутала посреди белого дня, и жди ответку!

— Ты меня, что, съесть хочешь? Пристрелить, как дичь? — руки светловолосой безвольно падают на подушки, оторвавшись от темной макушки Холмогорова, и когда магнитофон на фоне обреченно прогревает нечаянное «О-о-о-о-й», Павлова только смеётся. — Глупые вопросы задаю, но, приятного аппетита…

— Сама виновата!

— Почему?

— Из-за твоей красоты вечно куда-нибудь встреваю…

— Лет с семнадцати, по самое не хочу! Это ты упорно хочешь донести?

— Умница-дочка!

— Ты меня за это любишь?

— Безумно! Только не говори никому, а то поверят…

— Не скажу…

С Лизой не бывает нормально или хорошо. Просто до одури сногсшибательно, до потери пульса волнительно и заставляет каждый раз плотнее прижимать эту самую прекрасную на свете девушку к себе, отвлекать от прочих дел, снова напоминая, что он любит её. Любит, как и в тот миг, когда впервые явственно осознал свои чувства, и отдал их сестре лучшего друга, чтобы она неминуемо ответила взаимностью.

— Не хочу выныривать из этой комнаты, я в домике, — лениво проговаривает Павлова, когда без лишней стыдливости приподнимается на локтях, позволяя полностью смотреть на свое обнажённое тело. Её не закрывают даже распущенные волосы, и перемахнув ножкой в сторону, Лиза усаживается на плоский живот мужчины, без лишних выражений давая понять, что не видит границ их близости. Ей безразлично, какие наполеоновские планы бродят в голове Космоса и его друзей, но последние дни уходящего года счастливая невеста совсем не хочет отпускать от себя своего космонавта. Год назад они сами лишили себя возможности быть вместе в крайние дни декабря. — Завтра проспишь. Не знаю, что там задумал наш корешок Белов, но мне фиолетово… Гори все синим пламенем!

— Я ж обещал Саньку подкинуть, Лиз, чего ты с людьми, как неродная? — Кос и сам знает, что Пчёла и Белый решат свои дела на Балтийском без него, и меньше положенного рубля на хлеб с маслом ему не достанется, но ему просто необходимо подразнить свою вторую половину. — И брата родного не жалеешь, вот ведь! Не поверят, что Лизка Пчёлу в обиду дала.

— Это ему за годы, проведенные под одной крышей! Перетерпит одно утро, не сахарный…

— Смилуйся, женщина-космонавт!