Небо в алмазах - Alexandrine Younger

Спор Космосу Лиза с треском проиграла. Для этого нужно было зайти в аудиторию шестой по счёту, и, получив «автоматом» отличную оценку, убежать в своё космическое плавание. Профессор Гвинюк оказался не таким уж и вредным элементом, который отравляет жизнь студентов своим маститым видом. Во-первых, он знал, что отличники все равно всё выучат; во-вторых, куда интереснее послушать ответы героев нашего времени, которые скрывали от него свои светлые головы на галерке.

Студенческое поверье с первой пятеркой счастливцев тоже никому не сыграло на руку, потому что первой в кабинет залетела Голикова, решившаяся взять свою оценку измором. Софа не просто нарушила давнюю традицию, но и полчаса доказывала старому знакомому её матери, что плюс балл к её твердому «три» по уголовному праву под Новый год точно не помешает.

— Аркадий Вадимович! Вы меня слышите? — Софа в очередной раз посмотрела сначала на преподавателя, а после на свой билет под номером тринадцать. — Объекты и объективную сторону раскрыла, перехожу далее!

— Владимирович, Софья Константиновна! Продолжайте…

— Так вот, Аркадий Владимирович, преступления против политических, трудовых и иных прав всех граждан нашего советского государства отличаются своим особым объектом посягательства…

— Ой, Голикова… младшая! Вам бы сказки писать деткам! Так увлекательно рассказываете то, что можно уместить в три слова…

— Видите, Аркадий Владимирович, учила же! Как в вашем конспекте…

— Переписала?

— Нет, писала! Сама! У меня даже есть свидетель…

— Что б его, чудеса…

— Субъект преступления в подобных составах, как правило, бывает специальным… И общим, тоже бывает… Как сказано в учебнике Рарога… И в диссертации профессора Голиковой тоже так написано!

— Разве? — как и можно было догадаться, всесильная Марина Владленовна не могла не заставить Софку почтить вниманием свой кропотливый труд. Профессору Гвинюку остается лишь посочувствовать девочке, которой насаждали, очевидно, бесполезное для неё юридическое образование. — Кажется, глава вторая?

— Как есть! Читала! Самолично…

— Согласен, согласен…

— И субъективная сторона… конечно же, характеризуется виной… Прямой умысел. По общему правилу…

— О чём ещё расскажете, Софья Константиновна?

— Нарушение политических и трудовых прав — всегда заключает в себе высокую общественную опасность… — Софа максимально вспоминала всё то, что записывала на шпаргалке прошлым вечером. — По билету — у меня все…

Профессор постучал зачёткой Голиковой по столу, прикидывая, насколько сильно он расстроит свою коллегу из соседнего института за то, что поставил её единственной дочери оценку «удовлетворительно». И все-таки — расстроит…

— Вот, что, Софья… Ставлю вам четыре, и возьму с вас обещание…

— Четыре! — большего подарка для матери Софка представить не могла, учитывая, что с кафедрой уголовного права и дисциплинами, которые преподаются на ней, у Софы никак не ладилось. Как и не ладилось с кафедрой гражданского, теории государства и права, но это уже совсем другая история

.

— Четыре… И диплом, чтобы вы лучше разбирались в тонкостях попавшегося вам билета, будете писать по моей кафедре!

— И вам спасибо…

— И всё же не забудьте про диплом!

— Непременно!

Боясь, что доброта профессора вернется на круги вечного занудства и менторства, Софа, положив зачётную книжку в карман джинсового сарафана, выбегает из аудитории. Вопиющий крик, стоивший окружающим здоровых барабанных перепонок, оглашает весь корпус института. И Софа стремиться убежать в гардероб также быстро, как и вылетела из кабинета. Лиза едва настигает её, пытаясь не выронить зачётку на ходу.

Салон теплого «Линкольна» встречает не только Космосом, который считал ворон, покуривая в открытое окно, но и его самоуверенными смешками Космоса и неизменной фразой в адрес Лизы:

— Я же говорил, а? Говорил, красивая?