Тот самый парень - Ким Джонс

Меня обвиняли во многом. Быть чьим-то криптонитом не входило в их число. Я даже не уверена, хорошо ли это. Тем не менее, это что-то зажигает во мне.

Я притягиваю его губы к себе. Крепко целую. Вдыхаю в себя свой грех. Вкушаю собственную невинность. Использую ту недавно обнаруженную радиоактивную силу, которой обладаю, чтобы заставить его дать мне то, что я хочу. То есть его, голого. И внутри меня.

Пальцами тереблю пуговицу на его брюках. Он отталкивает мою руку и принимается за дело сам. Спускает штаны чуть ниже бедер. Вытаскивает член. Поглаживает его пару раз. Затем, пока он достает бумажник из заднего кармана, я поражаюсь большой штуковине, которая каким-то образом должна поместиться внутри меня.

Да, я знаю, что этим злоупотребляют в каждом любовном романе. Репликой «вместится ли он», за которой следует ответ: «не волнуйся, детка, вместится». Но серьезно. Как, черт возьми, он туда влезет?

Эта штуковина выглядит как чертова пол литровая банка кока-колы. Влагалище не просто растянется. Его разнесет ко всем чертям, чтобы вместить это чудовище. И этого не произойдет. Секс? Между нами? Нет, его тоже не будет.

Кстати, теперь я понимаю, что имеют в виду героини, называя пенис прекрасным. Никогда не думала, что член может быть красивым. Но он действительно красив. Ну, для члена. В смысле, он не идет ни в какое сравнение с закатом, или ясным голубым небом, или долгожданным рождением детеныша знаменитого жирафа, но по сравнению с другими пенисами, которые я видела — в реальной жизни и по телевизору — он прекрасен.

— Эй… — нежный голос Джейка вырывает меня из моих мыслей. На его лице отражается беспокойство. — Ты в порядке?

— М-м-м? О. Да. Но, эм, да. Нет. Это, — я указываю на его член, — это не войдет в это. — Моя рука скользит вверх и вниз вдоль моего торса. Я бы дошла до самого горла, но здесь я придерживаюсь реальности. Ни один пенис не бывает таким длинным.

На его лице медленно расплывается улыбка.

— Это более лестно, чем «сэр».

Я приподнимаюсь на локтях.

— В самом деле? Думала, ты разозлишься.

— Потому что ты сказала, что у меня большой член? Детка… умоляю.

Он продолжает называть меня деткой, и я позволю ему засунуть эту штуку мне в задницу.

— Я чуть не кончил, просто услышав это.

— Тогда, хочешь, повторю это еще раз? Раз ты желаешь кончить таким способом? Потому что я говорила серьезно, когда сказала, что ничего не получится. — Я снова провожу рукой по торсу.

Его голова слегка наклоняется, и он изучает меня со смесью надежды и неверия.

— Ты девственница?

— Ты серьезно только что спросил меня об этом? — Качаю головой, глядя на него.

— Значит, нет?

— Нет, не «нет». Я недоверчиво покачала головой. Таким был мой ответ.

— Значит, да?

— Джейк, это очень личный вопрос.

— Мы пересекли границу личного, когда ты, прижавшись к окнам, выкрикивала мое имя, кончая мне на лицо. Полагаю, для меня безопасно спросить, девственница ли ты.

Справедливо.

— Я не девственница. У меня был секс. Немного, но достаточно, чтобы понять, что твой член слишком для меня велик. У меня узкий канал, Джейк.

Он стонет, будто от боли, и ласкает себя.

— Твой язык убивает меня, детка.

Ладно. Пусть делает, что хочет. А если разорвет меня пополам? Оно того стоило.

Шучу.

Он этого не сделает. Слова мужчины «Я погублю тебя для любого другого мужчины на планете» предполагают, что он великолепен в постели. В этом случае Джейк погубил бы меня по совершенно другой причине. Поговорим о сардельке в коридоре.

— Я боюсь.

Признание становится для меня шоком. Почему я так сказала? Почему прошептала это голосом, в котором слышался страх? Почему, глядя на его красивое лицо со смягчившимися чертами, чувствую, что сказала именно то, что нужно?