Тот самый парень - Ким Джонс

— Беременная жена одного из моих старших сотрудников попросила разрешить дружеский спор между ее мужем и его помощником о том, могут ли они определить пол ребенка по ультразвуковому снимку. Когда я вернулся, Бриггса уже выводили. Я последовал за ним, чтобы узнать, что случилось. Мне очень жаль, Пенелопа. Ты этого не заслужила.

Пытаюсь подавить волнение от того, что та красивая женщина замужем. И беременна. Сейчас мне трудно сохранять безразличие, но я справляюсь с этим как профессионал.

— Ой. Что было, то было.

— Нет. — Он качает головой. — Не отмахивайся от его поступка. Это было неправильно.

— Возможно. Но это не твоя вина.

— Моя. Этим вечером ты со мной. И моя работа — защищать тебя. А я этого не сделал. Но уверяю тебя, с ним уже разобрались.

Я приободряюсь от этого.

— Ох! Звучит как поступок альфа-самца. Что ты сделал? Избил его на парковке? Сломал что-нибудь? Скажи, скажи, скажи.

Его брови сходятся вместе.

— Нет.

Вращение.

Двойное вращение.

— Может, прекратишь? Я серьезно.

Он игнорирует меня.

— Здесь не какой-нибудь бар с музыкальным автоматом или берег реки Миссисипи. Это корпоративный мир, милая. Мы не деремся на кулаках. За нас сражаются наши адвокаты. Это гораздо больнее, чем синяк под глазом. Поверь мне. Я ударил его по самому больному месту.

— Если бы ты врезал ему по яйцам, это было бы действительно больно. Это я так, к слову.

Он ухмыляется.

— Что ж, в следующий раз, когда мне придется защищать твою честь, попробую твой способ.

Вращение.

Вращение.

Вращение.

— Из-за тебя я заблюю твои ботинки.

— Неа. — Его губы складываются в кривую улыбку. — Я просто разверну тебя к Кэму и позволю наблевать на его ботинки.

— Я бы этого не сделала. Кэм мне нравится.

Не уверена, действительно ли он хмурится.

— Думал, я — твой Тот Самый Парень.

— Да, но Кэм сказал мне, что я красивая. Он свистнул мне. Дважды. Сегодня вечером меня даже назвали воплощением красоты. И сногсшибательной.

Его глаза темнеют.

Вращение.

— Я хочу, чтобы ты забыла все, что Бриггс сказал тебе сегодня. Даже это.

— Может, я бы смогла забыть, если бы для воспоминаний у меня было что-то получше.

Он качает головой.

— Тебе это так нужно.

Я пожимаю плечами. Да, нужно. Меня не волнует, что он это знает.

Он облизывает губы. Бросает на меня серьезный взгляд. Точно так же, как в прошлый раз, когда чуть не сказал мне что-то приятное.

— Помнишь, как мы сидели на моем диване, и ты сказала, что я могу выбрать любую женщину на свой вкус? Что не понимаешь, зачем мне кого-то нанимать?

— Да.

— Ты была права. Я мог бы выбрать любую женщину в Чикаго, чтобы она сопровождала меня сюда. Вместо этого я выбрал тебя. Знаешь почему?

— Потому что я была твоим единственным вариантом. Я уже говорила тебе. Помнишь? В машине по дороге сюда? Когда сказала, что Кэм рассказал мне об этом, а ты сказал, что у него длинный язык.

— Помню. А Кэм — лжец. Я привел тебя не для этого.

— Тогда зачем?

— Я увидел платье. — Его глаза окидывают меня с головы до ног. — Это платье.

Вращение.

Вращение.

Я не ругаю его. Мне слишком не терпится услышать, что он скажет дальше.

— Пока ты разговаривала по телефону со своей мамой, Альфред упомянул его. И я просто не мог выкинуть из головы твой образ в нем. Вот почему попросил тебя, Пенелопа. Потому что должен был увидеть тебя в этом платье. А когда увидел, в тот момент понял, что ни за что, бл*ть, не приду на эту вечеринку без самой красивой женщины Чикаго.

Прочь, странное чувство. Кыш. Кыш. Кыш. Забирай с собой этих порхающих бабочек-засранок. И возвращайся с водой, чтобы смочить внезапно пересохшее горло. И салфеткой для моей промокшей вагины.

— Я… я не знаю, что сказать.

Вращение.

Вращение.

Вращение.

Вращение.