(Не)идеальная девочка - Настя Мирная

Торможу монолог своими губами. Врываюсь в рот. Со мной та же херня, что и с ней творится. Мозг, тело, желания, мысли, эмоции — всё вразнос. Поднимаю на руки дрожащую девушку и, бросив быстрый взгляд на выключенную плиту, несу в спальню. Кладу на кровать, как ту самую фарфоровую куклу. Медленно опускаю на простыни и застываю на вытянутых руках, разглядывая её в слабом свете луны и одинокого фонаря.

Золотистые волосы каскадом разбросаны по подушке. Веки плотно сжаты. На тёмных ресницах блестят остатки слёз. Мокрые дорожки на щеках. Приоткрытые губы, через которые с шумом вырывается воздух. Напряжённая шея. Пульсирующая вена. Тяжело вздымающаяся и рывками опадающая грудь. Тонкая талия, затянутая бесформенной тканью моих шорт, которую, кстати, я легко обхватываю пальцами двух рук.

Веду глазами по её длинным стройным ногам и цепляюсь за тёмный синяк на левой. Не задумываясь, опускаюсь ниже, прикасаясь ртом к узкой полоске живота, виднеющейся из-под задравшейся футболки. Гладкая кожа под моими губами покрывается любимыми мной мурашками, а дрожь в её теле становится ощутимее.

Не сдержался.

Становлюсь на колени и отползаю по матрацу, пока не оказываюсь на уровне её стоп. Поднимаю левую ногу и касаюсь голодными губами ушиба.

Моя девочка пахнет моим гелем для душа. Мной пахнет. Моя.

Дрожу вместе с ней, когда прохожусь языком.

Помню, что обещал себе не касаться её. Помню, что обещал ей не спешить. Конечно, блядь, помню. Данное ей слово сдержу. Со своей совестью потом добазарюсь.

Касаюсь ртом лодыжки. Скольжу выше. Колено… Бедро…

Поднимаю ткань шорт, насколько это возможно. Облизываю, впитывая вкус моей девочки. Забиваю рецепторы, когда проделываю тоже самое со второй ногой. В гробовой тишине раздаётся только наше хриплое надрывное дыхание, когда непослушными пальцами стягиваю с неё футболку.

Сука, не только пальцы, всё тело в мандраже.

Не сопротивляется, но дрожь становится сильнее, мурахи больше, вдохи резче.

— Насть… — хриплю, но она молчит, судорожно сжимая в пальцах покрывало. — Маленькая моя, посмотри на меня, родная. Пожалуйста, малыш.

Жду, что поднимет веки, но всё равно оказываюсь не готов к тому, что происходит, когда смотрю в её затуманенные зелёные глаза. В моё напряжённое до предела тело херачат одновременно тысячи высоковольтных зарядов, разрывая внутренности. Вся кожа покрывается мелкими пупырками и солёными каплями пота. Кровь ударяет в голову, разрывая капилляры в глазных яблоках и сером веществе. Весь кислород разом испаряется из лёгких, сменяясь обжигающим тропическим ветром.

Опускаю руку к шнурку и тяну, пока "бантик" не развязывается. Ниже не двигаюсь. Пока не двигаюсь. Накрываю грудь, которая настолько идеально помещается в мою ладонь, что не остаётся никаких сомнений, что эта девочка была рождена для меня. Создана самим Господом Богом, чтобы быть моей. Вторая половина души. Всегда рядом. Одно целое. За рёбрами в унисон.

В груди торнадо, когда втягиваю в рот затвердевший сосок. В лёгких пламя и пепел с запахом ванили и кокоса, когда спускаю руку к животу. Обвожу вокруг пупка. Ныряю под резинку и касаюсь набухшего клитора. Терпкий аромат её возбуждения ударяет в нос, срывая башню.

На чистом обещании оставить её целкой, пока сама не попросит, вытягиваю.

Вынуждая растёкшийся мозг вырабатывать хоть какой-то грёбанный контроль, сосредотачиваюсь на её груди. Целую, лижу, втягиваю и кусаю соски, оставляя неровные следы зубов. Обвожу языком ореолы то на одной, то на другой. Облизываю каждый миллиметр кожи, добираясь до плоского живота. Влажно ныряю в пупок и двигаю ниже. Одним рывком сдёргиваю с неё шорты до самых щиколоток. Пугаю мою идеальную девочку, но и сам не меньше боюсь. Что остановит, страх долбит. Не выйдет, сука, сейчас тормознуть. Слишком долго. Чересчур много. Не вытяну.

— Артём! — вопит, принимая сидячее положение. — Что ты?..