Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Маме с каждым днем было все лучше, и если ей и нужна была помощь, то совсем справлялся дядя Максим, и я признавала его право сейчас компенсировать те дни, что они с ней провели в разлуке. Работу я закончила на третий день после приезда. Кирилл уехал на съемки в какой-то богом забытый угол мира, где не было толком связи. Арсений… он словно испарился. Нет, я, конечно, постоянно слышала, как мама или дядя Максим говорят с ним, шутят и делятся новостями, вот только я для него будто перестала существовать. Но с другой стороны, чего я хотела? Разве это не подтверждало на все сто мою теорию о его непостоянстве? Я что, думала, что после того как я оскорбила его гордость, отказавшись поверить в его способность измениться, будет звонить и приезжать как ни в чем не бывало? Будет бегать за мной, упрашивая изменить свое о нем мнение? Нет, только не Арсений Кринников с его принципом: не выгорело с одной — всегда есть десять других! Че-е-ерт, ну почему мне так стыдно за эти мысли о нем? Мне! Будто я нарочно ращу нечто гадкое на уже чистой почве. Мысль о том, что он уже может быть не один, резала на части, лишала сна. Он ведь сказал, что будет ждать! Но разве я собиралась принять его условия? Я и он навсегда? Абсурд! Я даже ни разу сама не позвонила ему и при этом могла проводить часы, пялясь на безмолвный телефон. Кричала одна на пляже: «Какая, к черту, мне разница, ждет он меня или уже вовсю отводит душу с очередной подружкой!» И не могла перестать испытывать лютую ненависть к даже гипотетической женщине, которой он вдруг касается прямо сейчас. Гуляла по городу и, задумавшись, оказывалась то у офиса, то у его квартиры, и, ругаясь так, что прохожие оглядывались, буквально сбегала оттуда.

Спустя неделю таких вот метаний я уже чувствовала, что реально рехнусь. С какой-то стати моя собственная советь ополчилась на меня и стала изводить упреками в том, что я ни разу даже сама не набрала его номер, не сделала ни единой попытки ему поверить. Испугалась, видишь ли, того, что он не захотел брать ту часть, что мною предложена, и потребовал все. Но ведь, в конце концов, я знала, с кем имею дело, давая себе позволение нырнуть с головой в стихию по имени Арсений! Надо было тогда думать, а не потом! Все эти потом, если, раньше, сейчас, позже, хорошо, плохо устраивали бесконечный бардак в моей голове и чувствах. Короче, я признала свое поражение в попытке разобраться в самой себе и поняла, что реально двинусь умом, если не случится в ближайшее время какое-то чудо чудесное, и я не обрету хоть каплю ясности и покоя. И без посторонней помощи мне, очевидно, не обойтись. Даже если никакого чуда так и не случится, я хотя бы прекрасно проведу время, уж в этом, набирая Лесю, была просто уверена.

* * *

Сквозь хохот и визг Настены я услышала шорох открывающейся входной двери Федоровых. Леся тут же подскочила с насиженного местечка на подоконнике и с радостной улыбкой покатилась встречать мужа. Поддерживая сидящую на закорках бандитку, я выдвинулась следом за хозяйкой, успев увидеть, как Рыж, потянувшись на цыпочках, целует Митю, без перехода и перерыва тут же ставя его в известность о наших грандиозных планах на нынешний день:

— Лю-у-уля-а-а, машину я сегодня забираю! И всех детей тоже!

— Ну, понятно, что того, кто в твоей пузене, ты забираешь, с этим даже я поспорить не могу. Пока. — Шон снимал с себя рюкзаки с кайтами и досками, за несколько секунд завалив немаленькую прихожую горами матчасти. — А полицейского забираешь тоже? Она же, вроде как, у бабушки сегодня должна быть. О, Русалочка, привет. Рад тебя видеть.

— Привет, Шон, — я еле удерживала гарцующую на мне Настену.

— Я не полице-е-ейский! Я принце-е-есса! Йии-х-х-ха-а-а-а! А бабушку мы тоже берем с собо-о-ой!

— А мне вообще-то на работу. Как бэ…