Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Я постаралась свернуть разговор, чтобы не сорваться и не начать требовать ответов или просто не наорать на Арсения. Потом мысленно навешала себе отрезвляющих подзатыльников. Веду себя, как ребенок, в самом деле. Ну что за чрезмерные реакции? Он мне что, в любови до гроба клялся? Просил руки и сердца, гарантировал вечную преданность, и что будет делиться радостью и горем? Нет. Все, что было, это несколько туманных фраз, в которых может быть скрыто море смысла, а может его и не быть вовсе. Ни обещаний, ни обязательств. Что же тогда я так реагирую? После первой вспышки на сердце отлегло. Жив, утверждает, что здоров и в порядке, и слава Богу. По крайней мере, по этому поводу я могу перестать дергаться. А с остальным разберемся при встрече. Думаю, мне хватит одного пристального, лишенного эмоций взгляда, чтобы понять, как все обстоит между нами.

Дни шли, мама быстро шла на поправку, хотя давалось это нелегко. Мне едва удавалось каждый раз сдерживать слезы, наблюдая, какой болью ей обходится любая крошечная победа над болезнью. Все — начиная от разработки одеревеневших мышц и глубокого массажа до первых неуклюжих и неуверенных движений рукой или попыток с моей помощью встать с кресла — было жутко мучительно. Но в маме, всегда предпочитавшей смириться и не бороться с жизнью, вдруг проснулась мощная, неукротимая жажда выздоровления. Она с упорством, граничащим почти с одержимостью, пробовала снова и слова. И я хоть и просила ее жалеть себя, но готова была помогать и поддерживать это яростное стремление вернуть себе контроль над предавшим телом. Мы делали первые шаги, обе дрожа и обливаясь потом. Мама от усилий, я от душащего беспокойства за нее. Потом, задыхаясь, смеялись, добредя до ближайшего дивана в коридоре, не говоря ничего, но обмениваясь по-настоящему счастливыми взглядами, потому что каждый раз это ощущалось триумфом. Когда дядя Максим приехал снова навестить нас спустя неделю, он был поражен тем, насколько лучше стало маме, и я видела, как блестят его глаза надеждой и неподдельной радостью. Но она быстро угасла, когда мама решительно отвергла его предложение сменить меня на несколько дней.

— Нет, Максимушка, — мягко, но настойчиво произнесла она. — Со мной Василиса останется!

— Мариш, родная, Василисе же отдохнуть тоже надо! — взгляд, который мужчина бросил на меня, был прямо умоляющим. И от этого я почувствовала себя снова неловко и, извинившись, ушла в коридор, давая поговорить наедине.