Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Однако безмятежность моя испарилась, едва мы подъехали к нашему коттеджу, и я с ужасом увидела зашторенные окна гостиной на первом этаже. Казалось бы, что тут такого: яркое солнце, любопытные взгляды — вполне закономерно… Но нет. Только не в доме мамы. После смерти папы, когда окна, зеркала, стеклянные поверхности должны были быть закрыты черным крепом, мама не выносила зашторенных окон. Вообще никаких. Ни шторы, ни жалюзи, ни роллеты… Закрытое чем бы то ни было окно моментально погружало ее в состояние глубочайшей депрессии. Дядя Максим сперва не понимал, в чем дело, и по привычке зашторивал окна в спальне на ночь. До тех пор пока я не объяснила ему, почему мама по утрам плачет и уходит в сад. С тех пор шторы в нашем доме не задергивались никогда. Вообще. А тут… В доме точно были чужаки. Я уверена на все двести процентов. Я еще даже из машины не вышла, но очередного замеченного зашторенного окна мне хватило для того, чтобы паника вцепилась в горло железной хваткой.

— В доме кто-то был, — страх настолько лишил меня голоса, что совершенно неудивительно, что сидящие впереди мужчины не расслышали меня сразу и продолжили свою непринужденную беседу.

— Эй! — повысила я голос, не заботясь особо о вежливости, но, глянув на мирно сопящего Арсения, постаралась, тем не менее, не разбудить его. — Я говорю, что в дом кто-то влез!

Здоровенный парень, сидевший на пассажирском месте, как раз распахнул дверь, чтобы выйти и открыть ворота, замер на месте.

— С чего взяла? — он тут же прищурился и весь как-то напружинился, цепко вглядываясь в окна и тоже не тратя время на любезности.

— Окна зашторены, — объяснять, почему это ненормально, не видела смысла. — Мы так не оставляли.

— Может, домработница? — вмешался водитель, который тоже теперь внимательно изучал окрестности.

— Отродясь не было, — практически огрызнулась я.

В машине нашего сопровождения открылись двери, и оттуда вышли остальные охранники.

— В чем дело? — спросил один из них, огромный, как гора, дядька, явно не юный и с огненно-рыжими, коротко стриженными, как и у всех тут, волосами.

— Вот, девушка говорит, что в коттедж шефа вломились, — пояснил наш водитель, с сомнением глядя на меня.

— Не может быть. Ваша сигналка выведена прямиком в наш офис. Если бы дом вскрыли, уже давно бы опергруппа дежурная тут была, — отмахнулся рыжий.

Шестеро крупных мужчин в камуфляже уставились на меня, одиноко сидящую на заднем сиденье с головой уснувшего Арсения на коленях, тяжелыми взглядами, наверняка уже навесив ярлык истерички, мнящей со страху черте что. Этот их коллективный прессинг авторитетом неожиданно вызвал во мне яростный протест. Я, черт возьми, знаю, о чем говорю! Осторожно приподняв голову Арсения, я выскользнула из-под него и встала перед этой стеной недоверчивого тестостерона, за чьими плечами горизонта было не видать. Арсений заерзал и забормотал что-то, недовольно морщась, и я осторожно прикрыла дверь машины, отрезая его от нас, и обвела мужчин глазами. В другое время я бы и не пискнула в таком солидном окружении, но не сегодня. Мое терпение и смирение закончилось где-то в приемной травматологии.

— В доме были посторонние! — я не повышала голос, но произнесла каждое слово отчетливо, давая понять, что они могут считать меня кем угодно, но в том, о чем говорю, я уверена на все сто. В этот момент в улицу буквально влетел еще один джип с логотипом охранного предприятия на дверях и капоте.

— О, наши примчались, — немного растерянно пробормотал один из стоящих передо мной оппонентов.