Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Выступавший парень смешался, но тут заговорили все и сразу. Мужчины спорили и явно не могли прийти к единому мнению, еще больше усиливая ощущение хаоса, посетившее меня ранее.

А я же, глядя на не то чтобы растерявшихся, но, очевидно, ожидавших хоть какого-то руководства, само собой не от меня, конечно, сотрудников Сени, поняла одну простую вещь: вот-вот что-то случится. Что-то нехорошее. Что-то, с чем чисто физически ни я, ни спящий после инъекций Сеня справиться не сможем. И еще пришло четкое осознание, что не хочу, чтобы кто-то что-то за меня решал, ведь я и сама могу. А значит что? А то, что принимаю самостоятельное решение сбежать и спрятаться. Маму волновать нельзя, дядя Максим, судя по тому, что не отвечает на звонки — вполне возможно, занят с мамой на процедурах и отключил сотовый. Усталость как рукой сняло, все личные переживания и моральные терзания смыло начисто, а в голове вдруг наступила поразительная ясность. Страх? Да, он остался, еще как, куда же от него денешься, но он трансформировался из затмевающего разум в побуждающий стимул. В мозгу словно какая-то программа включилась, хладнокровно высчитывающая варианты и последовательность возможных выходов. Действовать надо а) быстро, б) незаметно, в) максимально отвлекая внимание противника на что-то яркое, пестрое, безобидное — как Леся на пляже с Гешей. Кстати…

Подошла к машине и, открыв дверцу, склонилась к сопящему раненому, потрогала лоб, поправила руку, которая при такой неудобной позе наверняка затечет, без всякого стеснения залезла в карман шортов, вытащила его телефон и, быстро пролистав список, нажала на кнопку вызова.

— Ку-ку, мой мальчик, ты куда…

— Это не Сеня, — сглотнув, перебила словесный поток. — Это я. Мы в беде. Большой. Поможешь?

За пять минут тезисно пересказала все, произошедшее с нами за последние сутки. Включая вероятных наблюдателей и дезориентированность чоповцев. На удивление в трубке стояла тишина — никаких охов, причитаний, лишних междометий. Пара сухих уточняющих вопросов, на которые у меня, увы и ах, не было ответов.

Закончив рассказ, спросила еще раз, срываясь на откровенно просящий тон и отдавая себе отчет, что поступаю почти нечестно:

— Так что, поможешь? Нам хотя бы на один день, пока действие снотворного закончится, и он соображать нормально начнет…

На что в ответ услышала краткий адрес, по которому можно прогуляться прям сию секунду, а затем мне оставалось только кивать и изредка отвечать в трубку:

— Да… Есть… Отличные… Могу… Не знаю… Спрошу… Поняла… Поняла… Сделаю… Конечно смогу… Жду.

Закончив разговор, уставилась на все еще спорящих мужчин. Активная жестикуляция и то и дело срывающиеся крепкие выражения выдавали еще более повысившийся общий уровень агрессии. Не особо хорошая обстановка для восстановления сил при ранении, однако.

— Послушайте! — попробовала я привлечь внимание.

На меня кто-то зыркнул, но, само собой, чисто мужской разговор не прервался, и не похоже, что меня собирались по-настоящему замечать. А мне нужно добиться полного внимания и понимания, иначе ничего не выйдет. Стиснув зубы и послав мысленно куда подальше свою нелюбовь к общению с толпой нервных брутальных самцов, вспомнила, как ведет себя в таких экстремальных случаях на съемочной площадке одна знакомая продюсер, и, набрав в грудь воздуха, завопила:

— Ой-ей-ей, черт, мой лифчик! Только не смотрите на меня, пожалуйста!

Кто бы сомневался, что в одну секунду смолкли все разговоры, и все находившиеся в зоне слышимости обернулись в мою сторону? Господи, это же мужчины! Хотя, может быть, это голос у меня такой командирский? Ага.