Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

— Ты, и правда, Русалка. Прекрасная, нежная, такая ранимая, такая беззащитная. — Раздался совсем рядом тихий, но напряженный голос, услышав который, я с бульком ушла под воду, но теплые даже в ледяных струях руки нежно подхватили меня и вытащили на камень. Какая-то часть сознания пыталась возмутиться и напомнить о благоразумии и о том, что сегодня не последний день мира, и я сотни раз пожалею, если прямо сейчас не оттолкну, не прекращу все это… Но падать и дальше без парашюта было так правильно и естественно, что я просто позволила всему происходить. Сеня так же нежно растер меня пледиком, плохо впитывающим воду, затем плотно замотал в него, руками отжал тяжелые пряди и велел стоять. Он не встречался со мной глазами, глядя только на свои руки, сжав челюсти и сильно хмуря брови. Дышал он отрывисто и резко, как будто боролся с очередным, так знакомым мне прежде приступом своей ярости. А потом — я только рот открыла, но так и не смогла вымолвить ни слова — Арсений взял мое нижнее белье и комбинезон и быстро, привычными, отточенными движениями, как будто делал это всю жизнь, выполоскал их в той же ванне, лишь пожав плечами в ответ на мой ошарашенный взгляд:

— Грязное-потное потом одевать вообще стремно, я свое уже тоже прополоскал, над костром подсушим.

И в этот момент небо раскололось прямо над нашими головами. Мне показалось, что у меня даже заложило в ушах от этого грохота. Путаясь в закрученном на голое тело пледике и боясь упустить его края, я судорожно пыталась влезть в ботинок, пока не начала заваливаться… прямо в объятия Арсения.

— Тш-тш-тш, не трепыхайся ты так. Если так стесняешься, я глаза закрою. Млять, вру, — хриплый низкий голос и протяжный вздох, почти стон, от которого у меня огнем прострелило от горла до низа живота, и колени мгновенно ослабли. — Не буду я их закрывать. Убей — не закрою. Хоть глазами тебя оближу и сожру, раз по-другому нельзя.

Арсений резкими движениями натянул мне свои ботинки и, подняв голову, посмотрел в глаза открыто, позволяя увидеть всю яростную силу своего вожделения, всю дикую мощь жестоко скручиваемой потребности, и я не посмела отвести взгляда, безнадежно пойманная и бескровно побежденная этой предельной безмолвной откровенностью. Стремительно встав с колен, дернул меня на себя, совсем не трепетно и осторожно, а как притягивают к себе свое. Атака его рта была краткой и агрессивной, но не жадной. Не поцелуй-ласка или утешение, не требование большего. Скорее уж клеймо, клятва, подведение черты и обещание.

Над головами опять громыхнуло, отрезвив нас и вынудив Арсения с тихими чертыханиями начать движение обратно в сторону нашего временного убежища. Я почти машинально скакала с камня на камень, стараясь держать равновесие и не наступать на уже начавшую подмокать под редкими крупными каплями землю, и с удивлением понимала, что и здесь мой «братец» оказался прав: мне было даже немного жарко — то ли после ледяной ванны, то ли от обжигающего поцелуя, а силы, казалось, вернулись в таком объеме, что хоть сию минуту бери рюкзак и иди дальше, куда командир велит.