Только (не) трогать - Лана Вейден (2020)

— Я… с-с-с… — собираюсь объяснить Майеру, что обойдусь и без его помощи, только он меня не слушает — опять берет на руки и относит в постель.

Открываю рот, чтобы возмутиться, но тут звонит телефон. Он отвечает на звонок:

— Да. Да. Хорошо.

И после этого куда-то уходит, прихватив поднос. Я слышу, как открывается и закрывается входная дверь, как шумит вода в ванной и звенит посуда на кухне. Что происходит?

Марк появляется минут через десять. В этот раз на подносе две тарелки: одна — с куриным бульоном, а на другой — котлеты и пюре. Котлеты похожи на паровые.

— Ешь, — поднос в очередной раз оказывается у меня на коленях.

Я осторожно беру тарелку с бульоном. Принюхиваюсь. Беру тарелку с котлетами. Рассматриваю их. Морщу нос.

— Что еще за спектакль?

— Мне кажется… еда воняет, — я пытаюсь сделать невинное лицо.

— Что ты сказала? Воняет? — а вот лицо Майера выражает желание послать меня уже гораздо дальше чайных плантаций Китая. — Ты хоть представляешь, кто это для тебя готовил?

Не знаю и знать не хочу. Однако я его ненароком сильно разозлила. Надо это как-то исправлять.

— Может, и не воняет… Просто не хочется мяса. И бульона мясного тоже. Вот овощной супчик я бы съела… картофельный… с морковочкой.

На Майера уже страшно смотреть: кажется, еще слово, и содержимое тарелок окажется у меня на голове, поэтому я замолкаю. Он хватает поднос, уходит на кухню, и я слышу там такой звон, что возникает желание зажать уши. Правда, вскоре он возвращается, на этот раз — с детскими творожками.

— Вот. Съешь пока это. Позже будет тебе овощной суп, но клянусь! Это последний раз, София, когда я иду у тебя на поводу!

Ладно, на творожки я согласна, они хотя бы запечатанные. А что делать с супом — ума не приложу. Если и его привезут неизвестно откуда, всё равно есть не стану. Конечно, можно перекипятить и съесть, только вот властный господин ограничивает мою свободу.

Вспомнив о поведении Майера, я снова разглядываю руки. Помимо прочего, меня осматривал врач. А капельницы, а уколы, кто их делал — медсестра? В таком случае меня трогали три человека, и никаких следов. Может, я стала нормальной? Ну а что. Чудеса случаются.

Открываю первую упаковку творожка и начинаю есть. Майер гремит кастрюлями на кухне. Неужели решил сам приготовить суп? От этой мысли становится смешно. Марк Майер и овощной суп! Который он готовит для меня! Такое и захочешь — не придумаешь. Хотя представляю, какая получится гадость. А если не съем, он мне его точно на голову выльет. Единственное утешение: Марк готовит на моей кухне, в моей посуде.

Справившись с творожками, я понимаю, что безумно устала. Еще бы — все силы потратила на борьбу вместо того, чтоб направить их на выздоровление. Я ставлю поднос на столик, закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

…Просыпаюсь лишь вечером, но чувствую себя гораздо лучше.

Открываю глаза и вижу, что комната заполнена теплым светом закатного солнца. От этого всё вокруг кажется каким-то таинственным. Не совсем реальным.

Из зала доносится шелест. Штора в моей «спальне» приоткрыта: подавшись вперед, замечаю, что Майер стоит около стеллажа и рассматривает книги: достаёт одну, листает, ставит на место, берёт другую… Движения плавные, неторопливые. Он тоже выглядит не совсем реальным.

— Интересная библиотека! Вальзер, Гейм… Чем обусловлен такой выбор? — словно почувствовав, что я за ним наблюдаю, Марк поворачивается ко мне.

— Тем, что я — не только писатель, но и художник. И заметила, что между писательством и художественным творчеством много общего. Взять того же Роберта Вальзера — мне кажется, у него акварельная манера письма. А Георг Гейм — настоящий экспрессионистский морок.

Говорю и самой от себя противно. Несмотря на то, сколько зла причинил мне этот человек, я всё равно стараюсь произвести на него впечатление. Доказать, что я — не «полная дура».