Я не могу с тобой проститься - Элина Градова

Аромат смеси табака, туалетной воды или геля для душа, а может быть шампуня, соединяясь с уникальным запахом мужского тела, превращался в неразделимую композицию, и она манила, притягивала, сводила с ума.

Запах не был резким или терпким, он был сладким и одновременно маскулинным, немного с горчинкой, будоражил, дразнил обонятельные рецепторы и будил в мозгу до этого спящие беспробудным сном клетки! Появилось лёгкое головокружение, которого я не поняла по причине завязанных глаз, под солнечным сплетением начала подниматься странная волна, заполняя собой тело, она разливалась вверх, тесня лёгкие, отчего дышать стало трудно, и одновременно спускалась вниз, спирально сужаясь и указывая тот самый путь, который может подтвердить неопытной женщине, что она ни разу не фригидна.

Не проигнорировать, не уйти! Я была ошеломлена! Открытие ударило громом среди ясного неба, а когда сняла платок в полной тишине, практически убило!

Тело предало разум, выбрав того человека, которого я меньше всего хотела выбрать! Я подняла глаза, он смотрел свысока насмешливо и высокомерно. Собрав остатки достоинства и сделав вдох в сторону, чтобы прочистить нос и мозги от ненавистного запаха, такого волнующего, что подкашивались ноги, я рассмеялась,

- Шутка! Памятники не пахнут! – и все расхохотались вслед за мной, кроме Стрельцова. Он так ковырнул меня взглядом напоследок, что показалось, выдернул сердце, но там же, выдранное, кровоточащее и бросил…

К слову сказать, я доказала, что хотела, больше половины баб прилипло к Максу, самому яркому, самому волосатому и самому красивому. Хотя интеллектом он не блистал, зато был самоуверен и брутален.

А я взяла Глеба. Его не выбрала ни одна. Он не пах ничем, кроме мыла, и это было хорошо! Не больно и безразлично. Он, как и я в той компании, оказался случайным кадром, ещё случайней меня. Приехал к кому-то в гости, и его взяли с собой. Весь месяц мы с ним и прогуляли. Ходили по городу, катались на велосипедах, много спорили на разные темы, казавшиеся тогда умными, соревнуясь в интеллектуальности, смеялись и иногда целовались. Потом он уехал к себе, а я на учёбу.

Эксперимент почти забылся, но я дала себе установку: навсегда запомнить запах врага и больше не приближаться, и с экспериментами покончила раз и навсегда…

Возвращаюсь к себе. Уже темно, по-прежнему ветрено и снежно. В медпункте горит слабый свет ночника. Может, Игорь включил?

Захожу, отряхиваю снег с шапки, тут Алла. Пока снимаю верхнюю одежду, подходит ко мне,

- Я мёд принесла, - оправдывается, - он спит.

- Спасибо, Ал.

- Ну, я побегу?

- Не торопись, можешь побыть с ним, я спать пойду, уже ноги не держат, и голова чугунная.

- Побыла, тебя долго не было, и я посидела, - она честно признаётся в ерунде, а я понимаю, что имеет в виду: даёт понять, что Игорь ей не безразличен. Оглядываю её новым оценивающим взглядом. Высокая, худая, бледная и бесцветная, такая же, как все его предыдущие моли. Ну что ж, девушка во вкусе Стрельцова. Констатирую, что у неё все козыри на руках.

Она уходит, а я сразу к себе. Может, он и не просыпался, пока Алла сидела, но сразу после неё видеть его не хочу.

Собираю бельё со свой кровати. Стирка здесь – великая роскошь, и Татьяна по головке меня не погладит, что не по расписанию притащу ей комплект, но физически не в силах лечь в постель, пропитанную запахом чужого мужчины.

Пока стелю свежее, провожу анализ: несмотря на то, что не кидаюсь к Игорю сразу после Аллы, у меня нет ревности, я не чувствую в ней конкурентку в борьбе за сердце Стрельцова, не потому, что уверена в себе, а она – мне не ровня, нет! Я за него не борюсь. Он не был моим никогда, его обычное состояние – высокомерная льдина, от которой холодные мурашки даже на расстоянии.