Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

Как я мог позволить себе забыть об этом?

Рука Зака снова касается моей, на этот раз более крепко.

– Тем не менее мы прекрасно спели, – говорит он. – Не облажались.

Я ловлю его взгляд и качаю головой. Не хотелось бы еще больше нагнетать. Я просто хочу, чтобы Эрин отпустила нас, мы могли забыть об этом, и в следующий раз я сделаю все лучше и докажу свой профессионализм. Докажу, что я не совершаю глупых ошибок, как ребенок, играющий на уроке драмы.

Эрин резко поворачивается к нему.

– Вы не станете лучшими, вкладывая минимум усилий, – говорит она. – Вы зарабатываете не для галочки. Эти люди?

Они поклоняются вам. Для многих из них это единственный раз в жизни, когда они могут вас увидеть. Некоторые из них ждали годами. Не проявляйте к ним неуважения, делая непонятно что или веселясь, потому что у вас появилось новое развлечение. Если это повторится, нам придется поставить вас на разные концы сцены.

Подождите, она угрожает разлучить нас, как в детском саду? Может быть, мы и облажались сегодня, но я вряд ли думаю, что мы заслуживаем такого грубого тона, которым она разговаривает. Мой стыд смешивается с гневом, но беспокойство опережает все. Просто улыбнись. Кивни. Извинись. Не давай ей повода наказывать тебя.

Поэтому я прикусываю язык и коротко киваю.

– Прости. Этого больше не повторится. Не волнуйся.

Эрин резко просветлела.

– Хорошо. Это все, что я хотела услышать.

Прямо за нами заговаривает Валерия.

– Зак, можно тебя на секунду?

Я смотрю, как он отстраняется, озабоченно сдвинув брови. Они отстают от нас на несколько футов, так что я не могу расслышать ни слова. Но я уже знаю по выражению его лица, что мне не нравится то, что там происходит.

Когда он, наконец, отходит от Валерии и присоединяется к нам, мы уже начали раздеваться в гримерках. Я вопросительно поднимаю бровь, глядя на него, но он натянуто улыбается и качает головой, снимая куртку, передавая Виктору. Позже.

«Позже» не заканчивается до тех пор, пока мы не приезжаем в отель.

Зак проводит остаток ночи, погруженный в себя, тихий и отстраненный. Даже в автобусе он молча сидит рядом со мной. Очевидно, это совсем не похоже на прошлый раз, когда он молчал, сейчас я поглаживаю его руку большим пальцем, и он так сильно прижимается ко мне всем телом, что вдавливает меня в окно. Ему явно что-то от меня нужно, но он не хочет говорить при остальных.

Итак, как только мы выходим из лифта, и охранники занимают свои посты у наших дверей, я одариваю его фальшивой восторженной улыбкой.

– Хочешь посмотреть кино или еще что-нибудь поделать? – спрашиваю я.

Он нетерпеливо кивает с облегчением на лице.

– Эй, разве мы не приглашены? – спрашивает Энджел забавным голосом.

Джон вздыхает.

– Энджел.

– Мы постоянно сидим одни в номерах, потому что к нам нельзя приглашать гостей, Заку и Рубену не запрещают видеться. И тебе нравится быть одному. Так что, по сути, я единственный, кто страдает.

Лицо Зака вытягивается все больше с каждой секундой, и у меня официально заканчивается терпение.

– Никто не мешает тусоваться с Джоном, если тебе одиноко, – говорю я. – И никто не мешает тебе пригласить нас отдохнуть без всяких тусовок. Но не срывайся на нас из-за того, что тебе запретили приглашать гостей, Энджел. Мы пытались остановить тебя.

– Об этом никто бы не узнал, если бы вы втроем не погнались за нами и не устроили сцену, – холодно говорит Энджел.

– Ты этого не знаешь, – говорит Джон, переводя взгляд с одного на другого, его брови встревоженно поднимаются. – Тебе было бы паршиво в любом случае. И все уже сделано.

Зак обхватывает себя руками.