Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

Обычно Энджел и Зак остаются в самолете, пока остальные высаживаются. Однако сегодня мы оставляем его одного. Команда проходит мимо парня, прощаясь с ним с наигранным дружелюбием. Джон крепко обнимает Зака, и у меня в горле встает комок, когда я смотрю на это. Секунды неумолимо убегают.

И вот они уходят. Пришло мое время прощаться.

Я не готов к этому.

Я не расставался с ним дольше чем на несколько часов с тех пор, как мы начали европейский тур. Теперь же я чувствую, будто меня насильно отрывают от него. Как я могу выйти из самолета один, вернуться домой без Зака, заснуть без его запаха на моей подушке и проснуться только под эхо созданной нами симфонии?

Я чувствую, что жизнь вот-вот выйдет из колеи. Это выводит меня из себя.

Стиснув зубы, я грубо притягиваю его к себе, вдыхаю аромат волос и стискиваю их между пальцами, чтобы освежить в памяти воспоминания о том, как я держал его в своих объятиях. Эти воспоминания будут поддерживать во мне жизнь до нашей следующей встречи.

– Скоро увидимся? – говорю я, когда мы отстраняемся друг от друга.

Он сглатывает, и уголки его рта приподнимаются.

– Скоро. Напишешь мне, когда вернешься домой в целости и сохранности?

Я киваю вместо ответа, потому что боюсь, что если открою рот, то слова будет невозможно остановить.

Глубоко вздохнув, я выхожу из самолета за Джоном и спускаюсь по трапу на асфальт. Я пытаюсь успокоить себя, пока шагаю. У нас есть телефоны. У нас есть Wi-Fi. Все будет хорошо. Это просто перерыв.

На этот раз нет никаких фанфар, когда команду сопровождают в аэропорт два охранника из Chase. Вместо этого нас проводят через черный ход в частную зону, подальше от толпы людей с их фотографиями, видеокамерами и криками. Лишь негромкий гул, нарушаемый объявлениями и отработанными приветствиями персонала аэропорта. Я едва успеваю протереть глаза и встряхнуться, прежде чем прощаюсь с Джоном у обочины. Затем парень садится в свою машину, а я – в свою. На этом все заканчивается. Я совершенно один. Возвращаюсь к родителям без возможности этого избежать. Между нами нет никаких преград. Нет разницы во времени.

Неужели всего месяц назад я был расстроен тем, что нас с родителями будут разделять несколько часовых поясов?

Я пытаюсь выровнять дыхание, пока машина выезжает со стоянки. Через полминуты я достаю свой телефон и выключаю режим полета, чтобы отправить сообщение Заку. Но как только сигнал сети возвращается, от него приходит сообщение. Должно быть, Зак отправил его, когда еще сидел в самолете после посадки.

Зак: Эй, я скучаю по тебе.

Несмотря на сильную боль в груди, я улыбаюсь.

Глава 22

Зак

Я приехал домой и стою перед маминой дверью. Ко мне пришло осознание того, что моя жизнь не будет прежней.

Мамины странности наконец-то достигли той точки, когда я больше не могу их игнорировать. Это превратило ее дом из безопасного убежища в место, в котором, честно говоря, я даже не хочу находиться.

Я так устал от этого.

Всеми силами я старался не позволить стене, которую она воздвигла, тревожить меня, потому что думал, что это наилучший вариант развития событий. Мне казалось хорошей идеей дать маме немного пространства, чтобы она смогла свыкнуться с моей ориентацией.

Сейчас я понял, что это полная чушь. Из-за реакции матери мне кажется, что я стал кровожадным убийцей с топором в руках, а не бисексуалом. Я боялся с ней встречаться. Пришло время все исправить.

Я отпираю дверь и захожу внутрь.

– Привет, – говорит мама, выключая телевизор.

Она в безразмерном топе и хлопковых штанах, а ее волосы небрежно убраны в хвост.

Мы осторожно обнимаемся, держась на безопасном расстоянии.

– Как прошел полет? – спрашивает она.

– Хорошо.

– Правда? Ты выглядишь уставшим.

Я морщусь.

– Ага, утомился. Я пойду спать.