Нельзя - Лаура Тонян

Учитель Корса распрямился и немного отодвинулся от меня. Он вежливо поздоровался с Маринелли, которого, вероятно, знал с того дня посадки деревьев в саду школы. Алистер говорил, что после его включения в спонсоры нашей гимназии, он, разумеется, был осведомлен обо всех наших педагогах. И Исайе они тоже были представлены — тогда, перед непредвиденной для учеников школы вечеринкой.

— Можем поговорить? — тоном, не приемлющим возражения, спросил Маринелли.

Я не хотела устраивать драм при учителе, поэтому мне ничего другого не оставалось, как согласиться. Я простилась с Дарио и вместе с Исайей вышла в узкий длинный коридор, окна которого выходили на утопающих в разнообразных цветах школьный сад. Мы спустились по лестнице, и пока не оказались у женской раздевалки, Исайя сохранял молчание.

— Еще один поклонник? — усмехнулся он, когда мы оба остановились. — Он, похоже, рассчитывает на связь с тобой, когда ты выпустишься. Ну, или до того…

Пропустив его глупые замечания мимо ушей, я сложила руки на груди и со всей серьезностью посмотрела на него.

— Ты хотел сказать что-то важное? Даже в школу ко мне пришел, не дождался, когда закончатся занятия.

Исайя цыкнул языком и повертел головой.

— Не-а, я ждал. Но поднялся, потому что ты задерживалась. Интересно, почему? Может, потому что мило ворковала со своим наставником.

Хоть и слова Исайи были лишены всякого смысла и истины, я все равно то и дело оглядывалась, чтобы его никто не услышал. Я несильно ударила его по плечу, чтобы он прекратил наконец-то кривляться.

— Говори, что тебе нужно, потому что я спешу, Исайя.

Он вздернул бровью, кинув взгляд на закрытую дверь женской раздевалки. В ответ я смерила его уничтожающим взглядом, и только тогда Маринелли сдался.

— Ладно, — он потер губы пальцем, свесив голову, и еще пару секунд помолчал, прежде чем продолжить, — я… Я солгал. Я сказал тебе, что ребенок Евы… Ну-у, я предположил, что, может быть, он… от Алистера.

Исайя тяжело сглотнул и поднял на меня глаза. Он спотыкался буквально на каждом слове, но я слушала его, не перебивая. Пока он говорил, с каждым новым мгновением мое сердце наполнялось искренней радостью.

— Когда Алистер и Ева познакомились, я его не знал, но мне очень многое известно о прошлом Алистера, — теперь он объяснялся без заиканий. — И случись в прошлом между ним и Евой хоть чертовый поцелуй в щечку, я бы точно был в курсе.

Он смотрел мне в глаза, и я могла поклясться, что видела, как ему было стыдно.

— Мне просто хотелось кольнуть тебя побольнее. Я хотел, чтобы ты сомневалась в нем. Я прошу прощения, — сказал Исайя, привалившись к стене плечом. — Ну что? Ты мне веришь? Простишь меня?

Я не ответила, не выдавая внутреннего ликования.

— Ты нравишься мне, — признался Маринелли; это, конечно же, не стало для меня неожиданностью. — Но я не могу заставить тебя быть со мной, и все-таки, если вдруг ты однажды разлюбишь этого идиота, — на этом моменте он расплылся в смущенной, притягивающей улыбке, — я весь, — Исайя выпрямился и развел руки в стороны, — в твоем распоряжении.

Я не смогла не улыбнуться, глядя на него такого, чувствующего себя виноватым, такого откровенного и прямолинейного. Я ничего не сказала ему, но, уверена, что он и так все понял. На прощание он протянул руку и коснулся маленького, почти незаметного шрама на моем плече. Он, к моему облегчению, без жалости посмотрел на напоминание о том, как я спасла его лучшего друга от лезвия ножа пьяного школьника. Исайя еще немного постоял, смотря на меня с добротой и уважением в черных глазах, еще с минуту он поглаживал мое не так давно раненное плечо. Но вскоре Маринелли ушел, а, уходя, он безустанно оборачивался, чтобы вновь встретиться глазами со мной и улыбнуться.

Еще раз, еще раз, еще раз.

В душ я отправилась уже в приподнятом настроении.

* * *

Джоселин