Нельзя - Лаура Тонян

Я понял, что мной двигали животные инстинкты, когда стал игнорировать трезвый рассудок. Я реально был ею опьянен: ее потрясающим упругим телом, теплотой, которой она так щедро делилась, красотой пышных золотисто-медовых волос. Что мы делали? Боже, что же мы делали? Сходили с ума взаперти, отгородившись от целого мира, который никогда не скупился на критику. Наши порочные отношения не могут претендовать на понимание со стороны общества. Не то чтобы я дорожил мнениями чужих людей, но… иногда собственная подноготная создает трудности в жизни. Иногда окружающим важнее то, кого ты трахаешь, нежели то, какой ты специалист. Иногда друзья перестают быть друзьями, когда узнают, кто обнимает тебя по ночам.

Когда ненависть капля по капле уступала место растущему и нешуточному интересу, я испугался. Я боялся за себя, за свою внутреннюю свободу, но больше — боялся за Джо. Она не должна то и дело стряхивать с себя грязь из-за меня. Допустим, то, что после злосчастного случая на парковке возле бара, тот жалкий сопляк и учитель-извращенец скорее всего разочаровались в Джо, меня вполне устраивает. Но как же та девчонка? Ее имени я не запомнил… Может, они неплохо общались с Джоселин раньше? А, возможно, нет, и тогда в школе вполне могут пойти слухи о романе сводных брата и сестры. Но, в общем-то, все к тому шло. Я готовился. Мне просто нужно, чтобы Джо тоже была готова. Чтобы она не испугалась. Но если она не выстоит и попросит меня отдалиться, я сделаю это. Будет трудно, даже невыносимо, да, потому что я привязался к ней, но я ее пойму.

Она удивила меня с самого первого дня нашего знакомства. Поразила наглостью и хамством. Ошеломила неприкрытой дерзостью. Не притворялась, никого из себя не строила, не лукавила. Подкупила максимальной естественностью, которой она не стеснялась. Сначала показалось, что прикатившая в столицу простушка ничего из себя не представляет и, хоть Джо разительно отличалась от своей стервы-матери, я думал, что очень скоро она станет копией Моники. Но я ошибся. Джо — полная противоположность жены моего отца.

Ей всерьез удалось произвести на меня впечатление, поэтому почти сразу пришлось только делать вид, что я ненавижу ее. Черт возьми, ну как же это было сложно! В поведении Джо я прослеживал свой нрав — только пять-десять лет назад. Она напоминала мне меня безрассудного, меня неосторожного и сумасбродного, и оттого еще больше притягивала. Меня пугало то, с какой силой я увлекся ею. Мы. Мы непозволительно страстно увлеклись друг другом.

Я подмял ее под себя, ложась сверху и покрывая поцелуями грудь — две большие молочно-белые округлости и вздернутые вверх аккуратные розовые соски. Твердые, мать его, соски, от которых не было сил оторваться. В особенности, когда Джо так извивалась подо мной, прося о большем. Ей нравилось, когда я кусал ее, когда запечатлевал на нежной коже засосы. Она их, конечно, потом скроет под слоями… тонального крема, ну или как это там называется… А я ужасно хотел, чтобы похотливый учитель танцев заметил красные пятна на ее шее. Ведь засосы на твоей девушке — это как предупреждение для других парней: она занята, не смей даже дрочить на ее фото.

Я почти рехнулся от мысли, что первым вошел в нее, что никто до меня к ней не прикасался и ни один другой мужик даже представить не мог, насколько она хороша и чувствительна, насколько в ней тесно и жарко. Я был глубоко внутри Джо, все время приходилось себя осаждать, чтобы продлить этот кайф. Потому что… Господи, какая же она узкая! Чертовски узкая!.. Это было чем-то нереальным, я бы не смог выразить это словами, сколько бы у меня их в запасе ни было. Каждое движение — сплошное наслаждение. Я едва не кончал, просто наблюдая за тем, как погружался в нее.

Боже…

Джо — неверный выбор. Джо — табу. Но я уже не откажусь от нее, я не смогу. Не тогда, когда узнал ее лучше, когда сошел от нее с ума.