– И после этого ты называешь меня жестокой? – спросила Мерседес. – Это ты жестокая женщина!

– Только я одна знаю, сколько раз мне приходилось хоронить Диего, – Женуина в сердцах грохнула тарелку об пол. – И вы ещё будете меня упрекать? Одной мне известно, чего мне это стоило, я уже перестрадала всю мою боль из-за этого человека. – Она подошла к комоду и вынула конверт: – Вот, что он оставил.

Мерседес вынула из конверта листок бумаги и стала читать: «Надеюсь, чувства, которые Тулио, по его словам, к тебе испытывает, помогут тебе забыть о печальных моментах нашей совместной жизни. Только, пожалуйста, мамасита, помни обо всём хорошем, что было у нас: о свадебном путешествии, о рождении наших детей и о том вечере, когда мы вместе танцевали самбу в ресторанчике на берегу океана. Никто не умел танцевать самбу, как ты... Я желаю тебе большого счастья с Тулио.

Твой красавчик, который никогда тебя не разлюбит. Диего».

Мерседес разрыдалась.

– Я никогда не думал, что отец способен написать такое, – тихо сказал Родриго.

В доме Лаис царила приподнятая атмосфера. Отмечали день рождения Изабелы.

– Слушай, а вдруг она опять появится в чёрном? – испуганно спросила Венансия невестку, поглядывая на лестницу, ведущую наверх в спальню.

– Ну, не думаю, а впрочем, я поднимусь к ней.

Лаис зашла в спальню к Изабеле и увидела, что дочь, одетая в светло-жёлтое платье, прикалывает у зеркала жёлтую розу в высокую причёску.

– Какая же ты красавица! Дай я на тебя взгляну, девочка моя, я представляю, как тяжело тебе было... Но теперь всё позади. – Лаис обняла дочь.

– Тебе так кажется, мама? Неужели всё прошло?

– Конечно, и скоро ты обо всём забудешь!

– Мама, Вагнер погиб, погиб из-за меня. Я чувствую себя виноватой в этом, но в то же время, я чувствую величайшее освобождение. Может быть, я ещё смогу быть счастливой?

…Пользуясь отсутствием матери, которая всё время опекала Мерседес, Аугусто попросил свою бывшую жену пройти с ним в кабинет.

– Ты решила жить с ребёнком на улице Глория? Но я хочу находиться рядом с ним и поэтому скажу вот что: мне не подходит Глория из-за воспоминаний... плохих воспоминаний. Кроме того, я не хочу, чтобы ты вернулась в дом своей матери – у неё началась новая жизнь, поэтому я решил купить две квартиры на одной улице, чтобы видеть ребёнка всё время.

– Боишься, что я его буду плохо воспитывать?

– Не знаю!

– Ты что, не понял, почему тогда я согласилась переехать в дом твоих родителей?

– Понял. Но я не давал тебе никакой надежды.

– Неправда. Вся эта выдумка с двумя квартирами... Посмотри мне в глаза, ты не умеешь лгать. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты разлюбил меня.

Аугусто прямо взглянул в глаза Мерседес:

– Я не стану тебе лгать: моя любовь ещё жива. Я не могу разлюбить тебя сразу, но я больше не хочу тебя любить.

– Делай так, как тебе подсказывает сердце.

– У нас не может быть возврата к прошлому. – Аугусто встал и пересел за письменный стол, подальше от Мерседес.

– Сжалься надо мной, поверь мне, – жалобно попросила Мерседес. – Давай начнём всё снова. Что я должна для этого сделать?

– Родить ребёнка! – Аугусто рисовал что-то на листке бумаги. – Родить ребёнка, чтобы я мог отдать ему всю любовь.

Тулио каждый день встречался с Изабелой и проводил с ней сеансы психоанализа. Она рассказывала ему свои сны, среди них был один повторяющийся сон: о запертой двери или о запертом ящике стола.

– Там находится нечто, что ты не хочешь никому показывать, правда, Изабела? – спрашивал Тулио.

– Да, но я не хочу открывать ни ящик, ни дверь.

...Аугусто, который видел, как страдает Лоуренсо, предложил ему пригласить Изабелу в Арарас и побыть там с нею наедине несколько дней.