Счастье в кредит. Книга 2 - Лариса Туманова, Виктория Ростокина (1995)

Она сняла забрызганные весенней грязью сапоги, хотя хозяйка всегда говорила гостям: «Не раздевайтесь, вы не в бане». Щенок продолжал скулить. Иду, иду, маленький!

Зрелище было жутким, неправдоподобным.

Скулил никакой не щенок, а сама Виана.

Да она ли это?

В кресле, покрытом пушистым мехом, где частенько сиживала Наташа, ссутулилась растрепанная, неопрятная женщина. Мутным взглядом она глядела на дверь, но не замечала вошедшей. Длинные волосы, всегда такие блестящие, забранные в узел, сейчас свисали тусклыми спутанными патлами. Халат застегнут не на ту пуговицу. Длинные пальцы судорожно сжимаются и разжимаются.

Но больше всего Наташу почему-то поразило то, что Виана была босой. И ступни стоят косолапо, пальцами вовнутрь.

Пьяна? Не может быть. С ней никогда такого не случалось.

Да нет же, все-таки пьяна.

Наташа не знала, как ей поступить.

Наконец решилась и на цыпочках подошла к хозяйке. Осторожно тронула ее за плечо.

Та никак не отреагировала.

— Виана! — севшим голосом позвала Наташа.

Та вдруг резко запрокинула голову, и в то же мгновение тоненькое поскуливание сменилось диким, леденящим душу волчьим воем. Самым настоящим.

Точно такой истошный, тоскливый, отчаянный вой Наташа слышала в страшных снах, когда, потеряв ребенка, выходила из состояния клинической смерти.

И глаза Вианы, обычно такие лучистые, глубокие, теперь налились кровью и, казалось, светились красным светом. Волчьи глаза. Не человеческие.

Та, что всегда была для Наташи доброй феей, теперь превратилась в ведьму. Оборотень.

Но для Наташи это кошмарное превращение означало лишь одно: та, что всегда приходила к ней на помощь, теперь нуждается в помощи сама.

Она с силой схватила Виану за плечи и принялась трясти, трясти, трясти…

Видя, что это не действует, побежала на кухню за холодной водой.

Пить Виана не могла: ее зубы стучали, ударяясь о край стакана, но и только. Она не сделала ни глотка.

Теперь Наташа ясно видела, что несчастная трезва. Но находится в состоянии шока. Или безумия. Видимо, с ней случилось нечто исключительное, страшное.

Пожалуй, надо вызывать «скорую». Наташа уже подняла было трубку, но тут сообразила: ведь диспетчеры, выслушав перечень симптомов, пришлют психиатров.

Нет, в психушку она Виану отдавать не намерена.

И тогда Наташа бессознательно сделала то, что обычно делают в народе, когда нужно прекратить безудержную истерику: она размахнулась и изо всех сил дала женщине пощечину.

В квартире произошло что-то непонятное: все светильники-бра, развешанные по углам комнаты, разом мигнули, а потом вспыхнули ярче, чем прежде. Или это Наташе только показалось?

Одновременно со светильниками мигнула Виана.

И очнулась.

Она приложила ладонь к щеке, горящей от удара, и совершенно нормальным, человеческим голосом проговорила:

— Я это заслужила.

И голос звучал обреченно.

— Что? Что? Что с вами? — Наташа опять поднесла ей стакан, и на этот раз Виана жадно выпила всю воду залпом.

— Александр, — только и сказала она.

Наташа перепугалась:

— Разбился? Авария?

Она вспомнила, как мельком видела его несколько дней назад. Он промчался мимо нее на своем стареньком мотоцикле по проспекту Вернадского, когда она шла в университет. Да, Саша любит лихачить.

— Не авария, — без всяких интонаций возразила Виана. — Армия.

— Саша ушел в армию? — Наташа вздохнула с облегчением. Все мальчишки восемнадцати лет идут служить, если они не больны или не учатся в институте. — Виана, милая, хорошая, не надо так волноваться. Он отслужит и вернется.

Но Сашина мать не слушала ее:

— И все из-за меня… Это я виновата.

Наташа хотела ее успокоить, сказать, что она не может ни в чем быть виноватой, что просто у Саши характер такой неуравновешенный. Но не успела произнести это вслух. Потому что Виана добавила: