Счастье в кредит. Книга 2 - Лариса Туманова, Виктория Ростокина (1995)

— И скоро Денисовой придется очень плохо, — девица оставила реплики отца без внимания. — Она до конца своих дней будет помнить меня… И знаешь, кто обрек ее на гибель? Ты, никто иной! У тебя же не хватило мужества уговорить Денисову изменить тему! Думал, проскочит? Проскочило бы, если бы я вовремя не сориентировалась. Ты даже представить себе не можешь, сколько Ростислав Леонидович отыскал в ее пасквиле порочащих советский строй мыслей! На каждой странице! В каждой строке! Завтра ее творчество станет достоянием общественности… Затем Денисову вызовут на бюро, прополощут ей мозги. Удержится ли она в университете? Вряд ли… На моей памяти не было случая, чтобы после разбора персонального дела студент с треском и позором не вылетал… Ее судьба предопределена. Предопределена мной…

— Ты не Господь Бог! — закричал Мартынов. — Не тебе распоряжаться судьбами людей! Не тебе! Ты же ничтожество! Что ты есть на самом деле? Нафуфыренная, дешевая девка! Таких, как ты, до Тюмени штабелями выстроить можно. В толпе не различишь! Это все твоя зависть… Черная, пожирающая душу зависть… Ты всегда завидовала сверстницам по любым поводам, с самого детства, с пеленок. Ты всегда желала быть только первой! Царица Будур…

— А что в этом плохого?

— Но не такой ценой! Я никогда не предполагал, что ты способна ходить по трупам! Настанет время, когда ты и от меня решишь отделаться, когда по какой-либо причине я стану неугоден тебе… — профессор надел шапку и повернул рычажок дверного замка. — Поэтому я ухожу… Я боюсь тебя, Ирина… Действительно, боюсь… И… ты мне противна…

— Неужели? А кто же, в таком случае, тебе мил, как не собственная дочь? — Ира оперлась рукой о стену. Вылитая кухарка, никакого лоска и обаяния. — Кто на свете всех милее, всех румяней и белее? Наташенька?

— Прекрати, разговор окончен, — Мартынов открыл дверь и хотел уже было выйти на лестничную клетку, но Ирина подлетела к нему и схватила за рукав.

— Нет уж, подожди… — сказала она. — Давай разберемся… Я уже давно предполагала, что у тебя с Денисовой серьезно… Серьезно ведь, да? И силы у тебя для «этого» остались на старости лет? Признайся, любишь ее? Иначе как объяснить, что ты сюсюкаешь с ней, дачу ей отдал? Мою дачу, я теперь не могу там даже показаться! Квартиру нашу ей еще отдай! Все отдай! Все! С какой стати, я не понимаю? Неужели ты так к Денисовой неровно дышишь?

— Ревнуешь? — усмехнулся Мартынов. — Ты хочешь сказать, что приревновала меня к Наташе и поэтому решила ей отомстить? Смешно и неправдоподобно…

— Вот-вот, опять! «Наташа»! — шипела девушка. — Так с придыханием произнес это имя… Нежно, ласково… Ты посуди сам, какого мне… Я же твоя настоящая дочь… А она лимитчица, деревенщина… В душу влезает, как червяк… Да, я ревновала… И признаюсь в этом… Ты в праве осуждать меня, но и понять должен…

— Я тебе не верю… Ты не такая дура, чтобы ревновать к тому, чего и в помине нет… Ты не меня ревновала, а… Андрея…

— Андрея? — наигранно визгнула девушка. — При чем здесь этот мальчишка? Да, в свое время я поиграла с ним, но не больше… Между нами давно все кончено!

— Он звонит каждый день. Звонит и молчит, лишь дышит в трубку… Я знаю, что это он, не переубеждай меня. И вы до сих пор встречаетесь… Я не высказывал своего мнения на этот счет, но раз уж разговор зашел…

— А меня твое мнение нисколечко не волнует! — язвительно сказала Ирина. — У меня своя жизнь, у тебя своя! И давай распределим обязанности! Поможешь мне? Ухлестни за Денисовой по-настоящему, отбей ее, а мне Андрей останется. Ну как? Хорошее рацпредложение? А свадьбы сыграем в один день! Как детей своих назовешь? Они тоже профессорами будут? Кстати, советую взять фамилию жены. Владимир Константинович Денисов! Благородно звучит!