Женская месть - Нора Робертс (2002)

Потребовалось еще тридцать долгих минут. Наконец ключ скользнул в замочную скважину, повернулся, и Адриенна почувствовала, что замок поддается. Несколько мгновений она стояла на коленях перед дверью. Вся ее жизнь была подготовкой к этой минуте. А теперь, когда достигла цели, она не могла двинуться с места.

– Эдди?

– У меня такое странное ощущение. Я близка к достижению цели. И что потом? Пустота?

Адриенна вытащила ключ из замочной скважины и положила его обратно в свой мешочек.

– Пока это дело еще не сделано.

Вытащив дистанционное управление, она набрала код. Замигал красный огонек. Бриллиант на ее пальце сверкнул, когда красный сигнал сменился зеленым.

– Теперь все должно быть как надо.

– Должно?

Она повернулась к Филиппу с улыбкой.

– Гарантий нет.

Он отступил и позволил Адриенне открыть дверь хранилища. Она осветила помещение фонариком, и в его свете блеснули золото, серебро и драгоценные камни.

– Пещера Аладдина, – сказал Филипп. – Мечта каждого вора. Бог мой! Я думал, что уже все на свете перевидал.

Золотые слитки были сложены пирамидой, доходившей ему до пояса, рядом с ними были уложены слитки серебра. Тут были чаши, вазы и блюда, изготовленные из драгоценных металлов, некоторые были инкрустированы камнями. Женский головной убор, украшенный рубинами, алыми, как капли крови, соседствовал с короной, усеянной бриллиантами. В ящике, который открыла Адриенна, лежали необработанные камни.

Были в хранилище и произведения искусства – картины Рубенса, Моне, Пикассо, которые Абду никогда не вешал во дворце, но считал разумным вкладывать в них деньги. Филипп, отвлекшись от созерцания камней, остановился, направив луч фонарика на полотна.

– Сокровища короля. – Голос Адриенны отдавался в замкнутом пространстве глухим эхом. – Кое-что куплено за счет нефти, кое-что стоило крови, что-то приобретено ценой любви, что-то ценой предательства. А моя мать умерла бы в нищете, если бы я не начала воровать.

Филипп с сочувствием посмотрел на нее, а она продолжала:

– Самое ужасное, самое худшее – это то, что она умерла, продолжая любить его.

Он нежно провел пальцами по лицу Адриенны, чтобы осушить ее слезы.

– Он не стоит твоих слез, Эдди.

– Не стоит.

К Адриенне вновь вернулась решимость.

– Я возьму то, что принадлежит мне.

Она направила луч фонарика на противоположную стену. Когда луч коснулся ожерелья «Солнце и Луна», Адриенна протянула к нему руки. Теперь они дрожали от возбуждения.

Ожерелье было заключено под стекло, но оно не могло скрыть блеска камней. Любовь и ненависть. Мир и война. Обещание и предательство. Стоило только взглянуть на ожерелье, чтобы ощутить все эти противоречивые чувства.

Все драгоценные камни имеют свой характер, но ни один из них был не сравним с бриллиантом и жемчужиной из этого ожерелья. Филипп осветил его лучом своего фонаря и воскликнул:

– Я и вообразить не мог, как оно прекрасно! – Он положил руку на плечо любимой. – Возьми ожерелье. Оно твое.

Адриенна вытащила ожерелье и удивилась его тяжести.

– Я всегда думала, что же это такое – держать в руках свою судьбу?

– И?..

Она повернулась к нему, ожерелье в ее руках было как обещание.

– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не могу вернуть его маме.

– Но ты сделаешь гораздо больше.

Филипп подумал о полуразрушенном здании на Манхэттене, которое Адриенна собиралась превратить в приют для обездоленных.

– Она бы гордилась тобой, Эдди.

Адриенна кивнула, вытащила из мешка кусок бархата и завернула в него ожерелье.

– Отец придет за ним.

Ее глаза сверкали такой же страстью, как и ожерелье.

– Ты это понимаешь.