Дикарь - Данелла Хармон

Гарет некоторое время глядел на парнишку, не сразу уловив смысл сказанного.

— Не может быть!

— Говорю вам, он умер вчера вечером!

Гарет не поверил своим ушам. Нейлс мертв? Но ведь я ударил его совсем не сильно!

— С вами все в порядке, милорд? Вы очень побледнели…

— Извини, просто для меня это большая неожиданность. — Он помотал головой, пытаясь прийти в себя.

Прислонился спиной к холодной каменной стене. У него появились страшные подозрения, от которых по спине побежали мурашки. — Ты знаешь, где жил Нейлс, Дики?

Я должен… я должен зайти и выразить соболезнование его вдове…

Несколько мгновений спустя он стоял перед обнесенным террасой маленьким домом на улице Святой Елены.

Он видел аккуратные белые занавески на окнах, черный креп, уже повешенный над дверью. Он стоял в полном смятении с треуголкой в руке, и одна мысль тревожила его: Но ведь я ударил его совсем не сильно… Но ведь я ударил его совсем не сильно…

Какое слабое утешение для вдовы Нейлса!

Тяжело вздохнув, он поднял руку к дверному молотку.

Он был уверен, что, несмотря на ранний час, жена Нейлса будет на ногах, ведь все деревенские жители встают рано.

Кроме того, он сомневался, что женщина, только что потерявшая супруга, будет спать в первую ночь после такой утраты. Однако он не решался постучать в дверь, подумывая, не уйти ли ему. Наверное, сейчас оплакивающая усопшего семья меньше всего хочет видеть его.

Трус.

Он постучал в дверь.

За дверью послышалось какое-то движение. Он откашлялся, не зная, что сказать этим людям. Дверь открылась, и на пороге появилась худенькая женщина с покрасневшими от слез глазами; за ее юбки цеплялись двое маленьких детишек. Она тихонько охнула от неожиданности, увидев Гарета, и ее глаза снова наполнились слезами.

При виде ее у Гарета защемило сердце от жалости.

— Я с прискорбием узнал о смерти вашего мужа, — тихо сказал он. — Я просто решил зайти и выразить вам соболезнования.

Он повернулся и хотел уйти, но она его остановила.

— Подождите, милорд. — Она стояла на пороге — маленькая, потерянная, печальная. — Не уходите, — прошептала она дрожащими губами. — Я знаю, вы думаете, будто вы убили моего мужа… но это не так.

— Спасибо, миссис Флеминг, но я чувствую свою ответственность за то, что случилось. Если бы я был секундантом Нейлса, то остановил бы поединок. Но поскольку я был его противником, я лишь сделал то, что мог…

— Милорд, вы не понимаете. Я не пропускала ни одного матча, в котором участвовал Нейлс. — В ее глазах мелькнуло отчаяние. — Вчера я тоже была там и видела, в каком состоянии был мой муж. Вы ударили его не сильно. А упал он на колени, так что головой о пол не ударился, что бы ни говорил доктор.

Гарет, наморщив лоб, внимательно смотрел на нее.

— Разве вы не понимаете? Мой муж умер не от вашего удара. Он умер оттого, что кто-то дал ему лауданум как раз перед началом матча!

Примерно в то же время, когда миссис Флеминг рассказывала Гарету о том, что у Нейлса была сильная аллергическая реакция на лауданум, осведомитель Люсьена, стоя у окна, читал записку, которую только что получил от герцога.

Мой брат находится в поместье Суонторп в Абингдоне, Беркшир. Меня беспокоит создавшаяся там ситуация. Поезжайте туда немедленно и ежедневно информируйте меня о том, как там обстоят дела. В случае каких-либо осложнений немедленно известите меня. На этот раз не вздумайте потерять его из виду.

Блэкхит.

Последняя фраза была дважды подчеркнута. Значит, это серьезно. Очень серьезно.

Чилкот сложил записку, сунул ее в карман и приказал седлать коня. Он решил отправиться в Абингдон немедленно, но постараться «не светиться» там, пока не подъедут остальные приятели из компании шалопаев.

Судя по тону записки Блэкхита, нельзя было терять время.