Дочь реки - Елена Счастная (2020)

— А нам вот Волоцк не помешает, — разулыбался Рарог. — И он меня ничуть не пугает. Нам бы лодью починить. А там мастера, как водится, самые лучшие. И коль ты, княжна, пообещаешь, что нас там никто теснить и гнать не станет, то мы вас даже по воде туда доставим. Так быстрее будет.

Вот же сметливый какой: уж и догадался, что перед ним не какая-то боярышня, а сама княжна. И чем это теперь обернется — знать бы. Гроза переглянулась с десятником, которому опасная затея княжны так же не понравилась, как и ей. Она отошла в сторону, присела рядом с Беляной, пока мужи что-то между собой еще решали.

— Хорошо ли с находниками речными якшаться? — она оглянулась на Рарога. — А вдруг заведут куда, а там и потреплют твое приданое? Да и тебе подол. Не слыхала о них, что ли? Грабят купцов разных, бывает. И неведомо, на какой излучине подкараулят.

— Они помогли нам. И не торопятся добивать. Хоть и могли, — возразила Беляна. Пригляделась к Грозе пристально, отчего-то даже голову чуть набок наклонив. — Чего это ты струсила вдруг?

Гроза только плечом дернула. И сама не понимала, чего так тревога ее колотила. Верно, хотели бы зло какое сотворить, так уже сотворили бы. Ватажников теперь было даже поболе, чем кметей. И говаривали, в "дружине" Рарога воины все умелые: не просто сброд для устрашения. Хотели бы потягаться — не медлили бы, верно.

— Ну смотри. Достанет Владивой Гневанович розги и отстегает тебя, как в детстве бывало — за такую-то дружбу.

Она встала, поправляя подол и опуская на голову княжны гневный взгляд. Хоть и немногим, а старшая подруга. Вон и Драгица глядит в кои-то веки одобрительно, кивает. Но пока женщины между собой рядились, мужи уже все решили: станом одним на ночь расположиться, ведь в дорогу теперь уж не тронешься. Стемнело почти. И завтра на рассвете по реке обратно к Волоцку собрались двинуться. А лошадей отправить под присмотром двух кметей по дороге, потому как всех на струги не загонишь. А телега все равно теперь бесполезна: с убитым-то мерином. Да и обод колеса треснул.

И никто возражений Грозы слушать не стал. Мужи предпочли позабыть на время, что они вовсе друг другу не приятели и не соратники: мирно развернули шатры, что вынули из телеги и стругов. Костры развели и запасы принялись из мешков доставать. Женщинам одно и осталось, что раненых обиходить-перевязать и помочь хоть какую вечерю справить на всех.

— Хоть поедим нынче вкусно, а не то месиво, что ты нам, Калуга, каждый раз стряпаешь, — веселились ватажники, поддевая одного из соратников: хмурого светловолосого парня с жидкой, словно растрепленный лен, бороденкой.

— Можешь лучше, так сам в другой раз вари, — оскалился тот.

— Да не мужицкое это дело!

Калуга дернулся было к обидчику, сжав кулак, да усидел на месте. И по всему видно, что такие стычки — не сразу поймешь, шутливые или серьезные — случались меж ними частенько. Мужи пошумели малость и смолкли, встревожив весь лес, уже заслышавший шаги подступающей ночи, а потому тихий и настороженный. Отсветы костров плясали по стволам ив, и по воде, по бортам стругов со сложенными парусами и переплетением снастей, словно паутина безумного паука. Кмети поначалу помалкивали, а после влились в разговор помалу, подкрепившись и подобрев слегка. Правда, тела соратников, сложенные в отдельном шатре, никому не позволяли нынче веселиться. Хоть ватажников они не очень-то печалили. А вот Твердята и Рарог сидели вместе со всеми, но как-то больше молча. Наблюдали и друг за другом, и за воинами своими: кабы не вышло случайно какой склоки. Теперь Рарог был серьезным и даже как будто усталым немного. Но не забывал поглядывать на Грозу, которая устроилась рядом с Беляной и Драгицей подле женского шатра. И было княжне любопытно до жути: видно ведь по блестящим глазам и заострившемуся в напряжении что-то расслышать лицу — но строгий взгляд наставницы остужал ее получше ведра холодной воды.