Дочь реки - Елена Счастная (2020)

Одно дело, когда к жениху Уннару, сыну ярла с острова северного Стонфанг, сердце не лежит. Другое — когда занято оно уже с прошлого лета, и тот, кто там поселился, тем больше его тревожит, чем дальше находится от своей зазнобы.

Но Беляна, кажется, смирилась с волей отца. Или просто другим хотела это показать. И вот они второй день уже ехали отрядом большим, да не слишком, к городу Росич — а оттуда по глубокой Росяне должны были отправиться на север в лодье, которую боярин местный уже для княжны приготовил. Много кметей с собой в дорогу брать не стали: потому что встретят на другой стороне хирдманны ярла и сопроводят до самого Стонфанга, как за щитом.

Гроза и могла остаться в Волоцке: и без нее невесту довезли бы и с рук на руки передали. Да только самой нужно было из города, из-под внимательного взора князя вырваться. Что бы там ни решал себе отец, а она давно уж себе другую судьбу назначила. И нужно было с этой судьбой лицом к лицу встретиться. Иначе никак родителя от сердечной тоски по утерянной жене не спасти. Терзала она его уже несколько лет, иссушивала, превращая могучего воина и воеводу, гордость княжеского войска, едва не в старца. Хоть ему еще в полной силе хозяйство бы вести, жену себе другую искать да земли княжества стеречь подле Владивоя.

Но нет. Сдавал самый ближний его боярин — а потому услали его из Волоцка в острог подальше. И выбросить жалко, ведь просто так не погонишь взашей: все ж друзья с владыкой — и пировали за одним столом не раз, и кровь проливали. Но и оставить в детинце нельзя, потому как рассеян стал воевода, а то и забывчив порой. Уроки тела, кои каждому воину положены, стал забрасывать. Хозяйством занимался едва-едва. И все чаще можно было найти его сидящим в хоромине неподвижно, глядящим куда-то в пустоту.

Больно было Грозе от вида отца, которого она помнила еще полным силы и удали. Потому хотела она его избавить от таких мучений. Но дело то опасное и неведомо чем окончится.

Помалу смеркалось. Светило покатилось к окоему, слепя глаза лучами, брошенными прямо вдоль тропы. Гроза прикрылась ладонью, стараясь вглядеться в желтую, словно масло топленое, даль. И успела увидеть только, как встали на пути темные широкоплечие фигуры. Как разрезали быстрыми лезвиями свет несколько стрел. Одна ударила кметя Болота в плечо, только едва не достав до шеи. Вторая просвистела мимо. Дернулся и другой дружинник, успев, однако, уклониться.

— Поднять щиты! — гаркнул десятник. — Женщин укрыть!

Схватил щит и развернул коня к Грозе.

Двое других кметей кинулись к повозке. Полетели еще стрелы, но застучали по окованным доскам. Из ближних зарослей вывалились оружные мужи, налетели, принялись хватать лошадей и пытаться вытащить всадников из седел. Гроза выхватила меч и опустила его на голову подоспевшего татя. Тот увернулся чудом. Прищурился.

— Женщина! — гаркнул удивленно на свейском.

Вцепился в лодыжку и со всей силы дернул на себя. Она попыталась удержаться за шею своего мерина, но все же соскользнула. Рухнула наземь и тут же пнула мужика абы куда. Тот отпустил, ругнувшись. А Гроза вскочила на ноги, поддерживая подол. Только и хватило времени, что чуть оглядеться. Кмети вовсю сцепились уже с татями. Грохнула, опрокинувшись, телега, когда раненый в шею конь, дернулся в сторону и рванул куда-то, обезумевший от боли и испуга.

— А ну, иди… — тать снова бросился к Грозе.

Она повернулась, уже заметив его краем глаза. Рассекла ему на груди стегач, какие носили русины. И даже молот Тора на шее увидела — прежде чем тать увернулся от ее клинка. Впереди встал на изготовку стрелец. Чуть вдалеке. Вскинулась к тетиве стрела: и подумать-то некогда. Увернуться — но с другой стороны уже снова отпугнутый противник путь преградил.